Укус тени

— Затем у тебя начнутся конвульсии. Первым делом ты почувствуешь, как от судорог сводит мышцы головы и шеи… Через какое-то время судороги постепенно охватят всю твою мышечную систему — особенно те мышцы, которые расположены рядом с позвоночником. Твои зрачки сузятся, тебя прошибет холодным потом… У тебя начнутся припадки, которые будут происходить все чаще и чаще, а потом вообще станут непрерывными…

Лидия бросает взгляд на Бенуа. Ее пленник абсолютно неподвижен, как будто бы он уже умер.

— А потом тебе станет ужасно холодно… Тебе будет казаться, что твои внутренности покрываются льдом! Чтобы вызвать припадок, мне будет достаточно издать какой-нибудь звук или просто коснуться тебя… Кстати, в течение всего этого процесса ты ни разу не потеряешь сознания. Ты будешь в сознании до самого финала. Знаешь, я выбрала именно этот яд, потому что он приводит к наиболее мучительной смерти. Он вызывает самые жуткие страдания из всех, какие только могут быть… Исходя из дозы, которую я положила в кофе, твоя агония продлится где-то от шести до двенадцати часов…

Бенуа вдруг, словно позабыв о решетке, бросается вперед с намерением схватить Лидию, но, естественно, ударяется лбом о металлические прутья. Тогда он начинает поливать Лидию грязными ругательствами. Однако эти ругательства вызывают во вражеском лагере лишь бурное веселье.

Бенуа с силой бьет по решетке ногами и кулаками и орет так, что стены подвала содрогаются.

И вдруг он замолкает — замолкает резко, словно у него пропал голос.

Он подносит руку к животу и сгибается, а затем падает на колени. Еще мгновение — и он уже стоит на четвереньках. Словно собака.

Лидия, достав из кармана ключи от «клетки», выжидающе смотрит на Бенуа: он все еще для нее опасен, и она не торопится открывать металлическую дверь.

Руки Бенуа отказываются ему подчиняться, и он падает на пол.

— Похоже, началось! — ликует Лидия.

Лицо Бенуа перекашивается, его шея напрягается, дыхание убыстряется.

Лидия решает, что ей уже можно войти в «клетку» к убийце, не опасаясь за свою жизнь, и она, отперев дверь, делает несколько шагов вперед, но при этом предпочитает не подходить слишком близко к Бенуа и на всякий случай держит наготове свой электрошокер. Бенуа, заметив, что Лидия уже находится по эту сторону решетки, в приступе ярости приподнимается с пола и пытается на нее наброситься. Однако у него подкашиваются ноги, и он снова грохается на пол — возле самых ног Лидии.

— Ты зря расходуешь свои силы, Бенуа. Сопротивляться — бессмысленно…

Бенуа снова поливает Лидию грязными ругательствами, но его голос становится все слабее и слабее.

Дергаясь всем телом, Бенуа переворачивается на спину и сжимает челюсти и кулаки. Его глаза широко раскрыты. Невероятно широко.

— Я, разумеется, читала об этом яде, однако видеть своими собственными глазами, как он действует на человека, еще интереснее! — заявляет Лидия. — Намного интереснее…

Бенуа поворачивается на бок и стонет.

У него начинается первый припадок, охватывающий всю его мускулатуру. Он корчится и вопит от невыносимой боли.

Припадок длится несколько минут. Несколько бесконечно долгих минут.

Затем напряжение спадает и Бенуа замыкается в себе. Он лишь слабо — по-детски — вздрагивает и стонет. А еще он пытается защитить глаза плохо слушающимися его руками.

— Жуткие ощущения, правда, Бенуа?

Она наклоняется и говорит своему пленнику шепотом:

— Скажи мне, что ты раскаиваешься… Раскаиваешься в том, что сломал жизнь мне и ей… Ты меня слышишь, Бен?

Он слышит ее слишком хорошо; ему даже кажется, что она орет, приставив к его уху мегафон. Это вызывает у него новый припадок, а Лидия, ради забавы пытаясь усилить этот припадок, ходит вокруг Бенуа и умышленно стучит каблуками поближе к его — ставшим необыкновенно чувствительными — ушам.

— Каждый звук, Бен… Даже самый слабый! Каждое движение перед твоими глазами, которые отказываются закрываться… Мне достаточно всего лишь щелкнуть пальцами… Нервы на пределе… Теперь я лучше понимаю смысл этого выражения!

Бенуа уже не может даже стонать — настолько сильно сжались его челюсти. У бедолаги такое ощущение, будто его позвоночник вот-вот развалится на части!

Лидия, помедлив, тихонько отходит назад и замирает возле решетки.

Даже ей становится жутко смотреть на те страдания, которым она подвергает своего пленника.

Однако знакомый голос в ее мозгу призывает не давать ему спуску: «Продолжай! Еще не время! Как ты можешь испытывать жалость к этому чудовищу?»

«Прости меня!» — мысленно произносит Лидия.

«Ты должна это делать. Делай это ради меня…»

«Да. Ради тебя».

Бенуа, которому удается пережить и второй припадок, снова неподвижно лежит на полу. Только зубы его стучат, из глаз текут холодные слезы, а кровь, кажется, вот-вот превратится в лед.

Лидия снова заговаривает с Бенуа.

— У меня с собой есть противоядие, — шепчет она, — и я могу все это остановить… При условии что ты сознаешься, Бенуа…