Укутанное детство. Не прячьте детей от жизни

Женщины в такой ситуации находят выход в слезах. Поплакала — и стало легче. Но слезы — это в данной ситуации суррогат, потому что они обозначают боль, обиду, страх. Агрессия — это не про слезы, это крик, действие, колоссальная энергия завоевания или вытеснения врага со своей территории.

Ну да ладно, слезы — это хоть какой-то сброс энергии. Для мужчин слезы менее доступны. И не потому, что представители сильного пола так воспитаны, просто их эмоциональная система по-другому работает. Из доступных средств у них остаются секс, спортзал, алкоголь, драка или хотя бы «наезд» на кого-нибудь. Этот сброс чаще направлен на того, кто точно не повысит уровень агрессии, то есть на заведомо слабого, кто не ответит. Потому что подсознательно человек желает избавиться от эмоции, которую не в силах в себе держать, а не повысить уровень напряжения.

Я не согласна с тем, что сдерживать эмоции вредно. Я считаю, что не понимать свои чувства и не различать эмоции — вот что по-настоящему вредно. Потому что если не понимаешь, злая ты или плакать хочешь, и почему сорвалась на ребенка за неубранную постель, — то кругом гадость вышла. Ребенок расстроен. Тебе стыдно. Эмоция выход не получила.

Нужно учиться различать свои эмоции. Как в процессе приготовления пищи: если ты не знаешь, какое мясо перед тобой лежит, то не можешь спрогнозировать время его приготовления, и ничего вкусного и полезного не получится. Так и с эмоциями. Если ты не понимаешь, что тебя злит, если ты не видишь, как эта эмоция в тебе рождается, то получаются несъедобные отношения. Такие, в которых каждый рискует получить психологическое «отравление».

Недавно на детско-родительском тренинге речь зашла о злости. Дети говорили с разной степенью откровенности, но достаточно честно озвучивали свои чувства по отношению к людям и событиям. Мамы боялись говорить о том, что они злятся на детей. Еще более удивительные разговоры иногда случаются в моем кабинете, когда женщина жалуется на мужа: на его невнимательность, грубость, холодность, отсутствие поддержки, а на мой вопрос «Злишься на него за это?» отвечают: «Нет». И я прямо вижу, что они не врут. Они действительно так глубоко запрятали свои чувства, как будто это опаснейшая тайна и если кто-то вдруг о ней узнает, даже она сама, то все — мир рухнет. Ну, как минимум ее семья. И даже если они сознаются, что злятся, то очень страдают от того, что позволили себе испытывать эти чувства.

Это происходит от того, что женщины чаще, чем мужчины, ставят знак равенства между «злюсь» и «надо срочно исправить». В тебе или во мне. Невозможно жить рядом с человеком, на которого злишься. Одновременно они не умеют исследовать эту эмоцию, работать с ней, как с лакмусовой бумажкой. Определять расстояние, степень близости, время нахождения рядом с человеком или ситуацией, которая вызывает злость. Не могут оценить, как влияют жизненные события, люди, самочувствие и другие факторы на то, сколько злости ты испытываешь. Не пытаются узнать, для чего у нас возникла та или иная эмоция, что она нам дает. Что ты защищаешь такого ценного в себе. Это приводит к тому, что человек накладывает внутри себя запрет на использование отрицательных эмоций. Однако вместе со злостью часто уходит и радость. Это такой неизбежный побочный эффект.

И все это происходит не на пустом месте. Мы пытаемся соответствовать запросам современного общества, которое утверждает, что агрессия — это пережиток первобытности и абсолютно неприемлемая категория эмоционального проявления человека. Отрицая и не желая признавать в себе присутствие агрессии, мы отказываемся от своего мнения, своих границ, мы становимся неспособными не только излечить нанесенные нам травмы, но даже и распознать их не можем.

И снова — история.