Укутанное детство. Не прячьте детей от жизни

Дошкольное детство (а для мальчиков — плюс еще один год) — это время игр. И если для первого класса гимназии важно, чтобы Маша умела читать, то для ее взрослой жизни важнее, чтобы она ссорилась и мирилась с подружкой, выходила «взаправду взамуж» и лепила куличики из песка. К тому же если дети в возрасте четырех — шести лет вместо того, чтобы катать машинки и сочинять небылицы с куклами, учатся читать, то страдает сфера принятия решений, обедняется творческое мышление и, как ни странно, страдает самоконтроль (дети не умеют ждать, не могут остановиться, они слишком импульсивны, легко отвлекаются) и самомотивация. Потому что забираться на кучу песка, даже если он оттуда уже пятьсот раз скатился, трехлетку уговаривать не придется, это еще придумать надо, как его остановить, а вот учить непонятные буквы нужно заставлять, что приводит к утрате интереса и желаний. Не по годам развитый интеллект, конечно, поможет в учебе, но заодно породит эмоциональный инфантилизм.

О любви и наказании, ненасилии и вседозволенности

Сейчас все твердят об ответственном родительстве, особенно воспитатели в детских садах и учителя в школах. Иногда они делают это в стиле откровенных нападок: «Он один себя так ведет!», «С ним невозможно справиться!» Далее следует перечень преступлений за прошедшую неделю или день, в зависимости от того, как часто воспитатель или учитель видит маму. Кстати, папам жалуются реже.

Ноответственное родительство — это такое расплывчатое понятие, что растерянным родителям приходится метаться между нежностью, строгостью, ответственностью, любовью и наказанием. Как не распустить, не оттолкнуть и не навредить ребенку?

С Востока к нам пришла мода на раннее развитие вместе с книгой «После трех уже поздно» и утверждением, что вот в Японии детям до пяти лет вообще все можно, им ничего, вот прям совсем ничего не запрещают. Если честно, то у меня, рожденной в СССР, возникает логичный вопрос: как они тогда выживают? Или кто на дорогу полез, тот поучаствовал в естественном отборе и не выжил? Так, что ли? Наверняка там есть какая-то скрытая истина, о которой умалчивают не потому, что хотят ввести родителей в заблуждение, а в силу того, что просто не отдают себе в этом отчета. Как мы не задумываемся, какие мышцы и в какой последовательности нужно напрячь, а какие расслабить, чтобы встать и пойти. Мы просто встаем и идем. Как встаем, зачем встаем, куда идем — все это остается за кадром, как что-то несущественное, однако именно оно дает понимание, с какой скоростью надо вставать и идти. Потому как встать оттого, что засиделся в уютном кресле, — это одно движение, а подорваться из того же уютного кресла, когда ты услышал звук падающей мебели и истошный вопль ребенка, — совсем другое.

Мне нравится философия вседозволенности в детском возрасте. Просто я понимаю, что для этого нужно создать максимально безопасные условия, которые одновременно дают возможность столкнуться с последствиями. Самое сложное в этом — соблюсти баланс, чтобы последствия не стали фатальными, но превратились в опыт. То есть если ребенку хочется стаскивать со стола скатерть, не нужно убирать с его поверхности все, что может на ребенка упасть, а убрать только то, что гарантированно покалечит: ножи, кипяток, чугунные сковородки. Организовать такое пространство стоит огромного труда и больших временных затрат. Нужно быть все время рядом с ребенком.

И снова история для примера.