Улей

Грета оставалась с Марни дольше остальных членов «Улья». Возможно, этим объяснялось её желание поселиться неподалеку от острова Ламми. После исчезновения Калисты первой покинула ферму Триш, затем — Хизер. По какой-то причине — из верности Марни или из ложного чувства, что она является частью чего-то значимого — Грета задержалась ещё на несколько лет. Хизер её мотивы были неясны, но, впрочем, Грета всегда была для неё загадкой. С Гретой она никогда не была близка так, как с Триш и Калистой. Умная женщина, Грета во всем руководствовалась разумом, а не чувствами. Некоторые воспринимали её прагматизм как фасад, за которым она прятала свою сущность. И они не ошибались. Грета умело распознавала желания и потребности других.

В этом смысле, всегда думала Хизер, она была совсем как Марни.

Хизер отвернулась от залива и посмотрела на дом. Такой дворец не купишь на зарплату больничного администратора, а именно эту должность занимала Грета после того, как оставила сестринское дело и «Улей». Вне сомнения, чтобы рассеять подозрения на эту тему — как-никак больница, в которой она работала, была государственным учреждением, — автору статьи о её доме, напечатанной в воскресном журнале «Сиэтл таймс», Грета объяснила, что тётя ей завещала богатое наследство, и она, отдавая дань памяти своей благодетельницы, вложила деньги в строительство своего жилища («Тетя Дора собрала чудесную коллекцию стеклянных статуэток; я знаю, что мой дом ей бы понравился»). С Триш и Диной Хизер это не обсуждала, но догадывалась, что они разделяют её подозрения относительно свалившегося с неба наследства, на которое Грета отгрохала себе столь дорогостоящий дом. Более разумно было бы предположить, что деньги ей принесло сотрудничество с Марни.

Откуп, подумала Хизер, стуча в дверь, пожалуй, более точное определение, нежели сотрудничество.

Через стеклянную входную дверь высотой 12 футов[37] Хизер увидела Грету, появившуюся откуда-то из глубины дома. В повседневном наряде, она выглядела как всегда: рыжие волосы с коричным оттенком, постриженные в стиле асимметричного боб-каре; кожа веснушчатая, но не слишком; зелёные глаза, которые всегда настороже, независимо от времени суток или количества выпитого вина. Бледно-розовая блузка, слаксы песочного цвета, балетки. Как и в молодости, из косметики она пользовалась только тушью для ресниц.

Открывая дверь, Грета улыбкой ответила на сдержанную улыбку Хизер.

— Сенатор! — воскликнула она. — Вот так сюрприз!

— Для нас обеих, — произнесла Хизер. — И я пока ещё не сенатор.

Улыбка Греты растаяла.

— Из-за девчонки приехала?

Хизер одарила давнюю подругу долгим пристальным взглядом.

— Да, из-за неё. Может быть, в дом пригласишь?

В доме царил идеальный порядок. Холодная оболочка человеческого жилища, лишенная каких-либо индивидуальных штрихов, которые указывали бы, что здесь живут люди. Дом, тем не менее, прекрасный, отметила Хизер, оглядывая окружающее её пространство. Мебель была в основном кремового цвета, стены и пол тоже. Кое-где в глаза бросались красочные пятна в виде произведений искусств или декоративных подушек, чтобы можно было ориентироваться в комнате, не натыкаясь на предметы обстановки.

— Твой дом потрясает воображение, — сказала Хизер, следуя за Гретой в уголок гостиной с креслами и диваном перед окнами, занимавшими всю стену, так что казалось, будто внутреннее пространство сливается с внешним. — Живешь, как королева.

— Царица… царица пчел, — поправила её Грета с сардонической улыбкой.

— Смотри, не скажи так в присутствии Марни.

Грета насмешливо повела глазами.

— Теперь это маловероятно.

Грета пошла варить кофе, а Хизер устремила взгляд на океан. Вскоре хозяйка дома вернулась, неся на подносе две белые чашки, мёд и кувшинчик со сливками.

— Хизер, та девчонка всего лишь студентка. Чего её бояться? К тебе, наверно, пачками обращаются с просьбой дать интервью.

— Да, конечно. И большинство журналистов играют по моим правилам. Я — политик, представляю самый «синий» из штатов[38]. Я с ними в одной команде.

— То есть им известно про тебя и Марни, да?

— Известно, что когда-то давно я была с ней знакома. И они знают, что лишних вопросов лучше не задавать. Понимают, что имя Марни Спеллман — это своего рода яд, многое может отравить. Сейчас я не могу этого допустить.

— На предыдущих выборах тебе удавалось обходить эту тему. Почему вдруг теперь переполошилась? — допытывалась Грета.

— Выборы в Сенат США — дело особое. Это игра с большими ставками, и я пашу как проклятая, чтобы не упустить победу.

— Ты сейчас говоришь прямо, как она.

— Забавно, — промолвила Хизер, многозначительно посмотрев на Грету. — Я всегда так думала о тебе. — Она обвела взглядом комнату. — Откуда у тебя средства на такой дом? Ты ведь вроде работала больничным администратором в третьесортной больнице.

— Не злобствуй, Хизер. Меня всегда поражало твое умение из лапочки мгновенно превращаться в стерву. Казалось бы, теперь ты должна быть другой. Тебе ведь нужно заручаться поддержкой избирателей, отстаивая свою позицию по разным вопросам.