Улей

Стефани выпроводила журналистку за дверь, и Хизер рухнула в кресло. Марни была как невидимый пар, всегда рядом. Её замечаешь только тогда, когда предпринимать что-либо поздно. Молодой журналистке Хизер не лгала — во всяком случае, по существу, — хотя желание такое имела. Она сделала глубокий вдох, так что едва не закашлялась. Протяжно выдохнула. Не исключено, что на самом деле ничего компрометирующего Сара о ней не знала — просто выуживала информацию. До выборов оставалось несколько недель. Неужели Марни настолько глупа, что поручила какой-то девчонке её попугать?

Хизер взяла себя в руки. Она надеялась, что буря пройдет стороной и не разрушит то, что, по её мнению, по праву принадлежало ей.

Надежда, как слишком хорошо знала она, это роскошь, которую могли себе позволить только избиратели и глупцы.

* * *

Стефани Хейт в избирательном штабе Хизер Джарред в Сиэтле прозвали «адмирал». Стефани руководила кампанией, будто управляла военным кораблем. Возможно, это качество у неё выработалось потому, что она выросла близ военно-морской верфи Пьюджет-Саунд.

Лавируя между волонтёрами, принимавшими поздние вечерние звонки, она направлялась в свой кабинет — маленькую комнатушку без окон. Засигналил её телефон. Глянув на дисплей, она прибавила шаг и ответила, лишь когда закрыла за собой дверь.

Звонил её муж.

— Зачем ты звонишь, Альберт? Не понял, что я сказала?

— Послушай, ты мне не безразлична.

— Ты опять за своё? Это была ошибка. Ну вот что ты всё названиваешь? Только накручиваешь и себя, и меня.

— Я мог бы слить это в прессу.

— Не посмеешь.

— Почему это?

— Потому что проку тебе от этого никакого.

— Чтобы отомстить.

— За что? Это ведь ты меня бросил. Или забыл?

— Тебе так хочется думать, Стефани. Но ты ошибаешься. Я ушёл, потому что утром ты сама собиралась меня бросить. Я увидел это в твоем списке намеченных дел.

— Глупости.

— Вот увидишь, я расскажу.

— Зачем?

— Из-за денег.

— Сейчас нельзя. Предвыборная кампания идет полным ходом. Тебе придётся подождать до окончания выборов.

— Не уверен. А если твоя девочка проиграет?

— Не проиграет. Ей сам Бог велел быть в Сенате. Она нужна Америке.

— Боже, как пафосно! У тебя язык не позеленел от таких напыщенных слов, а, Стефани?

Стефани задумалась. Что можно сказать или сделать, чтобы донести до него свою мысль? Ничего. Во всяком случае, сказать ей нечего. Словами Альберта Хейта не пронять. Он воспринимал их как препятствия, которые нужно обходить. Или же они отскакивали от его головы и рикошетили в её нутро. Били по самому больному месту.

— Не надо, — наконец попросила она. — Ты всё разрушишь.

— Я тебя люблю.

* * *

Было время, Альберт Хейт любил Стефани. Однако его жена всё глубже погружалась во вселенную Хизер Джарред, и ему стало ясно: мало надежды на то, что она ответит ему взаимностью из своей галактики.

Там слишком холодно, всё живое умирает.

Он вышел в теплую ночь и сел на улице. Телефон в руке молчал. Небо усеивали звезды, тускло мерцая — большая редкость в Сиэтле. Стефани удалялась из его жизни, как улетающий спутник. Он мог бы назвать основные моменты, когда она всё больше отдалялась от него, но не представлял, что отчуждение будет таким стремительным. Просто понимал, что разрыв неминуем и нужно что-то с этим делать.

Одной такой важной вехой стало обнаружение фотографии.

Однажды Стефани поздно вернулась домой и бросила на столик у входной двери свою черную сумочку от Кейт Спейд. Она была выжата как лимон, выглядела ужасно.

— Бокал вина? — предложил он.

Она прошаркала мимо него, рухнула на диван и пробормотала:

— Спасибо, милый.

Пока она не связалась с Хизер, они жили душа в душу. Он для неё был «любимый» и «милый». А теперь? Помощник помощника, пустое место, муж пресс-секретаря будущего сенатора США от штата Вашингтон. Разберись с этим, велел он себе. Насладись победой. Другие мужья наверняка так и сделали. Иначе и быть не может. Потом у него возник вопрос: много ли женщин на ключевых постах в аппарате сенаторов имеют мужей? Если судить по предвыборной кампании, эта работа поглощала человека целиком. А первый помощник сенатора — это такая должность, по сравнению с которой работа главного помощника депутата Палаты представителей Конгресса — все равно что работа вице-президента Ассоциации родителей и учителей. Черт, а у женщин-сенаторов вообще есть мужья? Наверняка. Хотя он не мог представить супругов Элизабет[34], Эми[35] или Кирстен[36]. Их оттеснили на задворки? Пусть себе играют в гольф? Или торчат на конюшнях где-нибудь на ранчо в Виргинии?

— Малыш, принеси, пожалуйста, мою сумочку? — попросила Стефани, когда он подал ей полный бокал с почти черным «Ширазом».

Альберт вернулся в холл, взял сумку за одну ручку, она открылась, и её содержимое вывалилось на пол.

Проклятье!