Улей 2

— Ну, какой Титов? Не спорю, штормовые волны пришли от него. Но, это все очень относительно. В буквальном смысле он никого не убивал. Это жизнь. Кто-то справляется, кто-то — нет. Как тебе еще объяснить? Посмотри на ситуацию непредвзято.

— Плевать! Всему виной шантаж Титова! Сеня, что ты молчишь? — повторно окликает развалившегося на диване мужчину.

— Мочить его надо, — наконец, произносит тот хладнокровно.

Виталий Иванович качает головой и, теряя терпение, трескает кулаком по столу Исаева.

— Какое мочить? Вы оба в сосну въ*бались? Мы не станем мстить за тех, кто сам себя не уберег! Мочить никого не будем. Не будем! Не время сейчас рисковать. Выборы на носу. Кто-то из нас должен занять пост мэра. Нам светиться сейчас невыгодно. Нужно переждать, иначе потеряем все. Не только мы, поглядите на Масловых, наши дети останутся ни с чем.

— Исаеву-то чего переживать? У него дочь пристроена. Порты, заводы, пароходы, а скоро и Припортовый к Титову отойдет, — издевательски рокочет Круглов, постукивая пальцами по столу.

Павел Алексеевич встает, как вкопанный. Сощурившись, смотрит на старого друга, как на врага.

— Ах, ты, сволочь болотная… Мразь ты завистливая… Один раз я тебя из своего дома уже выставил. Второй раз сделаю это еще быстрее. П**дуй нах**!

— Виталя, успокой ты уже его! Может, ему нервы подлечить? — откидываясь на спинку, закидывает ногу на ногу. Всем своим видом демонстрирует, что пока здесь находятся Приходько и Лиманский, уходить не собирается. — Надоело, честное слово.

Приходько ловит Исаева за руку. Отводит к дивану в углу комнаты. Наливает чай, который даже пахнет противно. Какими-то травами… Дожился, сиделка отца носит ему тот же чай, что и больному старику!

— Круг, это сейчас вообще не к месту было. В следующий раз я позволю Исаеву врезать тебе по морде. Как маленькие, ей Богу!

— Так что с Титовым? — флегматично отзывается Лиманский, никак не реагируя на разыгравшуюся перед ним драму.

— Ничего!

— Что ты пасуешь, Паскаль? Сколько можно сидеть, сложа руки? Не таким мы тебя помним.

— Еще раз, Сеня, назовешь меня старым прозвищем, и я не спасую. Вырву тебе глотку, к чертям собачьим, — выходя из себя, рявкает Приходько. Планомерно выдыхает. Вдыхает. — Мудро надо! По уму. Без этой мочи в мозгах! Без эмоций. По-холодному. Не по-свежему. Ждать, — с нажимом смотрит на Павла. Следом переводит взгляд к Круглову. Курсирует к Сене. — Я веду переговоры с одним человеком. Все не так плохо.

Исаев скрежещет зубами, подрываясь на ноги. Проходит от стены к стене.

— Может, объяснишь нормально? Что за человек? Какие прогнозы?

— Из Министерства, — коротко поясняет Приходько. — Влиятельный человек. Имени не могу назвать. Знаешь, какого труда мне стоило на него выйти? Я не позволю кому-то из вас все испортить.

— Тогда я домой, — встает с кресла Семен.

— Сядь на место, — требует Приходько. — Я не закончил. И ты, Паша, присядь. Присядь, сказал! Не маячь!

Круглов подкуривает сигарету, бросая в сторону Исаева ехидный взгляд. Ему, видать, по кайфу, что того в собственном доме сажают на цепь.

«Гнусный сукин сын!»

«Ну, ничего, с тобой я тоже скоро поквитаюсь».

У Павла Алексеевича внутри все ходуном ходит от яростного протеста. Но, как и всегда, ему приходится проглотить всю желчь перед Приходько.

Воспаленным взглядом следит за тем, как двигается кадык Виталия, но не слышит того, что он говорит. Зато, кажется, слышит биение его пульса и сердца, одержимо желая вырвать из тела жизнь. Чувствует тепло кожи и запах крови.

Зрение плывет. Руки дрожат. Рот наполняется слюной. Сердце выбивает из груди весь воздух.

Он хочет убить их всех. А после — Титова.

— У меня свои планы на Титова, — властный голос Приходько прорывается, словно сквозь толщу воды. — Я обещаю вам, очень скоро он исчезнет с одесской земли.

Глава 50

Собирается войти цивилизованно. Для пробы, для проформы, для начала…

Никто не помешает ему забрать Еву. С землей сровняет Исаевскую крепость, но не оставит ее в этом аду. Даже если она сама того вдруг пожелает.

«Заберу!»

Тянется к домофону, когда кто-то запрыгивает ему на спину. Осознает, что это Ева, еще до того, как длинные волосы падают ему на лицо.

— Адам, — растягивает его имя так привычно и так значимо.

— Что ты делаешь? — сбросив ее на землю, оборачивается.

Рассматривает с пристальным вниманием. Печется лишь о том, чтобы она была невредимой.

Она невредима. Только смотрит чуть из-подо лба. Испытующе и нагло, как делала старая Ева.

— Что ты делаешь? — повторяет уже настороженно.

— Ничего.

— Как ты узнала адрес?

На этот вопрос Ева не отвечает. Изучает Титова. Судя по всему, оценивая его настрой, выбирает, что сказать.

«Не так слепа твоя девица, как притворяется…»

— Поедем домой, — просит Исаева, внезапно меняясь в лице. Опасливо заглядывает ему за спину, в направлении дома. Хватает под руку. Тянет к машине. — Пожалуйста, — понижает голос, когда Адам отказывается двигаться. — Пожалуйста.