Улей 2 (СИ)

Машка обратно переводит взгляд на гранит и напряженно изучает увековеченный на нем образ.

— Но откуда ты это знаешь, мамочка? — настойчиво повторяет свой вопрос малышка.

— Просто знаю. Этому нет никаких разумных объяснений. Понимаешь, существуют вещи, которые нельзя увидеть или услышать. Ты это чувствуешь, вот и все доказательства.

Откладывая в сторону охапку потрепанных одуванчиков, девочка тянется к сидящей на скамье матери и обеими руками обнимает ее за шею.

— Мамочка, ты же будешь со мной всегда?

— Конечно, — незамедлительно заверяет дочь. — У нас одно сердце на двоих, помнишь? Я тебе говорила.

— Да, — удовлетворенно кивает Маша. — В день моего рождения вместе со мной у тебя оторвался и выпал кусочек сердца.

Ева звонко смеется чуть перевернутой трактовке и крепче прижимает дочь.

— Так и было. Почти.

— Я так люблю тебя, мамочка.

— Я тебя тоже очень люблю, душа моя. Больше всего на свете, помнишь?

— Угу, — кивнув, поднимает одуванчик со скамьи и, сложив губы трубочкой, старательно сдувает остатки белого пуха. — Мы сегодня поедем к папе на работу?

— Сегодня нет. Папа сам обещал пораньше освободиться.

Машка громко присвистывает, совсем как Адам, и, схватив со скамейки оставшиеся одуванчики и панамку, тянет Еву за руку.

— Тогда едем скорее домой!

— Едем.

По дороге к выходу из кладбища Машка прыгает с ноги на ногу и энергично размахивает руками.

— Бабушка Марина сказала, что я вырасту высокой, прям как папа. Представляешь?

— Ну, не совсем, как папа. Но да, ты будешь высокой, когда вырастешь.

— Почему я похожа на папу больше, чем на тебя?

Улыбаясь, Ева пожимает плечами и сообщает дочери заговорщицким тоном:

— Потому что я нашего папу очень сильно люблю.

Реакция Машки ожидаема. Сначала она звонко смеется, выражая свое непринужденное довольство. А потом, состроив деловой вид, дальше поддерживает затронутую тему.

— Софи сказала, что папа юлевир, потому что сделал девочку.

— Ювелир, — поправляет Ева, слегка вздернув брови в замешательстве.

— Ювелир, — старательно повторяет за ней Маша.

— И что значит «сделал»? Как-то некрасиво звучит. Мы тебя родили.

— Ну, нет. Родила меня ты. А папа сделал.

— Маша… — протягивает Ева, чувствуя себя неожиданно растерянной в момент этого щекотливого обсуждения. В то время как Машка абсолютно невозмутима. — Это Софи тебе рассказала? — решает поинтересоваться для начала, чтобы выстроить дальнейший диалог как-то аккуратно и доступно для дочери.

— Нет, я смотрела картинки в книжке, которую мне подарила бабушка Марина. Софи только сказала, что папа юливер.

— Ювелир.

— Ювелир.

— Думаю, у папы не было выбора, — говорит Ева рассудительно. — Он знал, что ты будешь девочкой. И Марией тебя назвал за шесть лет до того, как ты родилась.

Светлые брови девочки взлетают вверх, подчеркивая неподдельное удивление в широко распахнутых глазах.

— Я что, папе приснилась?

Ева улыбается и выдает излюбленное Машкой «хей». По правде говоря, оттягивает время, осторожно подбирая правдивое и не слишком шокирующее объяснение.

— Ты нам обоим много раз снилась.

— Прямо вот такая? С такими же волосами и глазами? С таким же носом и ушами?

— Почти, — со смехом, заверяет девочку. — Две руки, две ноги, непослушные косички, строптивый характер…

— Мам, — хохоча, малышка крутится вокруг неторопливо идущей Евы. Забегает немного наперед, прежде чем обернуться и снова сосредоточить на матери все свое внимание. — А Ярик, — упоминает мальчика из группы по плаванью. — Он сказал, все папы мечтают о сынах.

Первая реакция, которую Титова сдерживает, пренебрежительное «пфф».

Машка росла ярким примером понятия «папина дочка». Адам для нее был сродни Богу, как, собственно, и для Евы. Только у Машки в силу возраста и открытого характера это проявлялось намного красноречивее. Бесперебойное «папа» просто не сходило с ее языка. Если Адам был рядом, она всецело уделяла ему все свое внимание, кто бы еще не находился в их компании. А если отец отсутствовал, она утомляла всех своими разговорами о нем.

— Мой папа самый лучший.

— Папа говорит, чудовищ не существует. Значит, не существует.

— Мой папа строит лучшие замки из конструктора.

— Папу вчера по телевизору показывали, и он мне подмигнул. Да, я уверена, что именно мне.

— Папа говорит, драться нельзя, но сдачи давать — можно!

— Пфф, глупые враки. Папа сказал, девочки тоже могут играть роботами и машинками, если это им нравится.

— Мой папа может исправить и починить любую вещь!

А как она строила предложения, когда обращалась непосредственно к нему!

— Я, папа, хочу тебе показать. Смотри, папа. Та-дам! Папа, это я сама нарисовала. Тебе нравится, папа?

Папа, папа, папа, папа…

Конечно же, она стремилась быть самой лучшей для отца. И хотела, чтобы ее любили с той же отдачей. А тут Ярик о каких-то там сыновьях… Странно, что Машка так долго молчала об этом разговоре. Обычно она вываливает все, что ее беспокоит. Особенно Адаму.

— Сыновьях, — поправляет Ева дочь автоматически. — Но это неправда. По крайней мере, я точно знаю, что наш папа мечтал именно о тебе, цветочек.