Улей

– Скажи-ка, Фидель, – начал Винсент, – какую ты видишь связь между «золотыми детьми» и рунами Королевы? Это, по сути, два разных дела. Зачем Мирре такой затратный проект, как «дети»? Если она хотела получить силу богов, то достаточно было просто изучить Королеву.

– А ты встань на ее место и думай как она, – лишь буркнула Фиделис.

– Я вставал. Понимаю, что такой человек, как Мирра, не успокоится, получив силу. Она захочет ее применить, причем против самих богов.

– Ну вот видишь: все просто. Думаю, она хотела найти среди рун комбинацию уничтожения и нанести на эмбрион, который вживила бы в Королеву. Человек никогда не попадет в Улей: это невозможно. Но боги хотели забрать свою Королеву. Мирра оплодотворила бы ее живой бомбой и отправила бы домой. С рождением «золотых детей» Улей и богов разнесло бы на части. Я поступила бы так, будь я Миррой. Она неспособна сделать оружие уничтожения из самой Королевы, но может спрятать его внутри нее. Тем более что зародыш – это идеальный магический проводник: в нем нет смыслов. Ты волен вложить в него что угодно. Поэтому ритуалы с детскими жертвами были всегда самые могущественные и страшные.

Винсент с Саидом переглянулись. До такого они точно не додумались бы. Звучало нездоро́во и в духе Василакис.

– Ты думаешь как ведьма, – сказал Винсент Фидель. – Наверное, по этой причине ты пришла к ответам быстрее, чем я.

– Если вы колдуны и медиумы, то разве не можете провести какой-нибудь ритуал, чтобы уничтожить Улей? – недоуменно вопросил Саид. – Зачем такие сложности с инкубацией и приживлением?

– Дружок, это тебе не «Золушка», где палочка превращает тыквы во что-то прекрасное, – помотала головой Фидель. – Настоящее колдовство – трансляция энергетических потоков. Ты не можешь по одному желанию взять и перевернуть весь мир. Потому что мир энергетически и физически больше, чем твое желание. Мирра изощрялась как могла, совмещая магию, науку и хитрожопость. Плохая комбинация, на мой вкус. В любом случае… вы уничтожили «золотых детей», Королева разнесла тюрьму, план Мирры провалился.

– План больной, но, надо признать, отдавал искусством, – подал голос Винсент.

Это она никак не прокомментировала. Девушка закурила, глядя в окно, и из ее рта поползла узкая струя сероватого дыма.

Похоже, что с «Прометеем» они все выяснили. Это была война Мирры против богов, а всех остальных она лишь использовала. Саид в этом контексте снова призадумался о недавних словах Фидель, что главный улей зла – здесь, на земле. А боги как были абстракцией, так ею и остались.

– Тогда получается, что осталась еще одна ведьма из троицы, Старуха, – заметил Винсент.

Фидель повернула голову и впечатала в него:

– Она – моя. И этот блондин – тоже. Вы свою часть выполнили, можете больше в это не лезть.

Взгляд Винсента стал слегка голодным.

– И что предлагаешь делать нам, мертвым среди живых?

Она зевнула и бросила:

– Просто умрите уже наконец и не мешайтесь.

Саид наблюдал за ними, и ему казалось, что они имеют еще какие-то тайные планы, о которых он прозаично не знает. Оба были себе на уме.

Обсуждать стало нечего, и Винсент ушел в комнату, а он снова остался с Фидель наедине. После того как все кусочки мозаики собрались воедино, его отношение к ней чуть выровнялось. Доверять ей по-прежнему представлялось сложным, но и ненависти Саид не испытывал. Фидель была не злой, скорее – дезориентированной и одинокой. Но на ее месте он вообще ни за что не сражался бы. Она справлялась как могла.

– Будешь мстить дальше? – поинтересовался Саид.

– Не то слово – месть, – помотала головой она. – Месть – как кожная болячка. Чешешь в одном месте, потом начинает чесаться в другом, и в итоге весь сидишь в какой-то гадости… Я хочу знать, что бабка задумала. Зачем ей было освобождать Королеву? – Взгляд девушки сверкнул легкой вспышкой недоверия. – Ей годами не было дела до нее. Знаешь… наш ведьмин мир – это такое место, где у всех свои интересы.

– Уверен, что ты разберешься.

– Да уж конечно.

Фидель слегка призадумалась и спросила Саида, к его удивлению:

– Ну а ты что?

Она ведь никогда не интересовалась им. Он пожал плечами, искренне не зная, что ему делать после всех этих злоключений. Из них всех он был просто человеком, который влез в очень странное дело и толком нигде не пригодился.

– Вернусь к своей жизни. Восстановлюсь в университете. Попытаюсь хотя бы. Но знаешь…

Их глаза встретились и разошлись, как будто случайно.

– Мне не хотелось бы жить, зная, что параллельно с моей обычной жизнью существует другой мир, живущий по законам кровавых жертвоприношений.

– Ну, память ты себе не сотрешь, – риторически заметила она. – Хотя могу навести иллюзию, если хочешь. Нервная система будет целее.

– Но тогда я и тебя забуду, – выдал он с легким промедлением.

– А ты не хочешь?

– Нет. Хотя ты походишь на страшный сон, – серьезно сказал Саид. – Но я хотел бы тебя помнить и видеть. Может, время от времени, ведь ты – птица вольная. Я не очень понимаю тебя и те пути, которые ты выбираешь, но… был бы рад как-нибудь разобраться в этом. Правда, без Пчел и Ос.