Улей

Из-за страха Ева вдруг не может сформулировать нужное требование на английском. Ладонь мужчины снова тянется к ней и, пройдясь по щеке, сцепляется на ее подбородке с такой силой, что Еве кажется, будто он собирается сломать ей челюсть. Но волнение об этом отступает, как только другая рука посла сбивает пышный подол ее шелестящего платья. Касается голой кожи бедер и живота. А после, к парализующему Еву ужасу, сминает прикрытую шелковыми трусиками плоть.

Ощущая эти мерзкие руки, девочка понимает: темнота — не столь пугающа, как ей казалось раньше. Боль тоже не имеет длительного значения.

Ева не может ни пошевелится, ни потребовать, чтобы он остановился. Полное бессилие. Ее мозг застывает в узком пространстве шокового состояния.

Он отпускает ее, слегка отталкивая от себя, когда скрип двери разрушает этот наполненный ужасом момент.

— Ева!

Девочка готова заплакать, настолько рада слышать голос матери, пока взгляд той в замешательстве останавливается на мужчине. И посол, вдруг переходя на чистый русский, рассыпается в извинениях, уверяя их обеих, что ошибся дверью.

Исаева кивает, принимая его объяснения, и, хватая Еву за руку, тащит ту к выходу.

— Что ты так долго? Никита ждет. По-твоему, я должна его развлекать?

— Он трогал меня, — все еще пребывая в ужасе, тихо шепчет девочка.

— Кто? Никита?

— Посол.

— В каком смысле — трогал? Что ты нвсешь?

— Он приставал ко мне. Неприлично.

— Боже, Ева! Это уже слишком! Знаешь, перестань… Остановись! Ты специально доводишь меня, что ли? Тебе хочется, чтобы я нервничала?

— Чтобы ты нервничала? Разве ты не видишь, в каком я состоянии? — Ее колотит. — Я не еру, мама. Сейчас я не еру! Мамочка!

"Поверь мне!"

"Выслушай меня…"

"Обними меня, мамочка!"

— Довольно! Я не хочу этого слышать. Просто замолчи! Сейчас же! Иначе я за себя не ручаюсь!

Воспоминания сминают душу новой порцией боли. Мысли сбиваются, а сознание туманится.

"Почему?"

"Почему, мама?"

"Почему???"

И вот уже душа рвется туда, куда разум забыл дорогу.

Ева хочет посмотреть в глаза этой женщине.

***

Маячок, который Адам поместил в подаренный Еве браслет, приходит в движение около четырех часов дня.

"Твою мать…"

Разумные предположения появляются в его голове одно за другим, но какое-то инстинктивное беспокойство, вопреки всему, подбрасывает его сердце до самого горла.

Собирается набрать Еву, когда получает сообщения от Захары.

Рапунцель: Где вы? Почему Ева не отвечает? Мы договаривались встретиться после обеда.

Рапунцель: Все нормально?

Адам Титов: Не дома. В дороге. Позвоню, как только смогу.

Адам Титов: Не волнуйся. Я найду ее.

Набирает номер Евы раз, другой. Безрезультатно. Она не отвечает. Звонок отцу мало проясняет ситуацию. Он заявляет, что, когда выезжал в офис, Ева с Дашей оставались дома.

Время накручивает минуты, пока Адам бессильно тарабанит по рулю, застряв в пробке на окружной дороге. Ругает себя за то, что после потасовки с Градским заехал на Балковскую, чтобы принять душ и переодеться. Нужно было ехать прямиком домой.

"Черт, черт…"

"Ева, Ева…."

"Где ты?"

"Куда направляешься?"