Улей. Отверженная (СИ)

Ники бы долго жалела собаку, а Вторая ликовала — Первый был разбит. И под аккуратным психологическим давлением появился личный мотив — месть.

«Я должна была взойти на престол, а не та самозванка, что присвоила себе мои заслуги, — сокрушался дьявол внутри меня, именуемый тщеславием. — Первый остался бы при дворе, получил место в Правящем Совете, и вместе мы бы начали новую эру. Четвертый — просто дурак! Отказался и от меня и от власти».

Я сжала зубы и сильнее впилась пальцами в спину разведчика, несшего нас на своих больших крыльях над степью. До полудня оставалось еще несколько часов, мы успевали, но летели уже на пределе. Жар от солнца щекотал пятки, облизывал икры, поднимался все выше и выше.

— О чем думаешь? — раздалось над ухом.

Зря он обнажил мое прошлое. Крамольное желание примостить свой зад на трон вернулось вместе с памятью.

— Лучше бы ты убил меня, а не Ники… — прошептала я, разглядывая Улей с высоты птичьего полета.

Приземлились мы тихо на служебной площадке. Первый спустился следом через минут пять и разбил всю конспирацию заливистым свистом. Лязгнули двери, и нам навстречу вылетело лохматое нечто. Оно виляло хвостом и… гавкало?!

Я во все глаза смотрела, как собака кинулась к Первому, словно к хозяину.

— Она наврала, — сказал тот, почесывая за ухом своего четвероногого друга. — Я нашел Шерсть в Лабиринте. К сожалению, не мог раньше выпустить. Но новой Королеве псина нравится. Это пока единственное положительное качество, что в ней есть.

Дворняжка была уже старая, один бок свалялся от долгого лежания, на локтях были проплешины. Уши торчали в разные стороны, отвлекали внимание от умной морды. В мире людей она была ничем не примечательной собакой: мимо пройдешь — не заметишь. А у нас уже на закате своей жизни стала диковинным зверем и по совместительству подругой сильнейшего разведчика.

Знал бы Кир, на что обрек несчастное животное своей добротой… Впрочем, оно виляло хвостом и выглядело вполне довольным сложившимися обстоятельствами.

Собака, отзывавшаяся на кличку «Шерсть», гордо выхаживала рядом с обретенным хозяином и сквозь сомкнутую пасть рычала на других жителей Улья. Они расступались предо мной, кланялись. Их не смущали ни мои потрепанные одежды, ни загар, ни пятна грязи на лице. Руки тянулись к Королеве, совершенно не подозревая, что на троне сидит самозванка, нацепившая на себя чужую личину.

— Прошу за мной. Четвертый, без глупостей. Ты же теперь Командир, — усмехнулся Первый, когда мы подошли к парадному входу Красных Палат.

Конвой из разведчиков остался за дверью. Гвардейцы проводили нас в Малый Зал, бросили на меня взгляд, полный недоумения, и удалились, сказав:

— Ожидайте.

— По глазам вижу, ты все вспомнила, — шепнул Первый на ухо и схватил меня за локоть.

— Зачем ты убрал Правящий Совет? Мы так не договаривались…

— Ох, моя девочка, мы о многом не успели с тобой договориться. Внезапная амнезия спутала все планы. Ты даже представить не можешь, как все кардинально поменялось с твоего возвращения. Мы вроде как стали хорошими ребятами.

— Хорошими?! Пролив столько крови?

— Это не я, но я нашел того, кто всю эту кашу заварил, — прочитав немой вопрос, застывший во взгляде, он пояснил: — Нет, мы с тобой, Вторая, стали жертвами интриг одной хитроумной сволочи.

— Кто она?

Первый прищурился, но не успел ответить.

— Я Вторая! — громом разнеслось по залу, и к нам, стуча каблуками, подошла Королева.

Моя кровь и плоть. Сестра-близнец.

Голос чуть ниже, фигура крепче, в ее сильных руках куда более гармонично смотрелось оружие, а не чашка кофе. Поставив ее на поднос, что держал Безмолвный, тенью следовавший за венценосной особой, Королева развернулась и со всей силы отвесила мне пощечину.

— Безмозглая кукла! Из-за тебя мне отрезали крылья. Никогда за это не прощу.

За спиной заскрежетал зубами Четвертый, но, как и остальные, не шелохнулся, не бросился на защиту, не загородил собой. Абсолютно нелогичный тип!

Вытерев тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы, я подняла на нее прямой взгляд.

— За что еще?

— Ты заняла мое место в Улье! Это я должна была сражаться за стеной с тварями, а вместо этого провела всю жизнь тут, во дворце, играя на дудке. Королеве казалось, что дудеть у меня выходит лучше остальных. — Ее лицо исказила такая злобная гримаса, что повторить ее сходу я бы не смогла.

— Почему она назначила тебя, такую тонкокостную и физически недоразвитую на службу, а меня оставила при себе, заперев в клетке?!

— Потому что наследственность плохая. Знала, что где-то да выстрелит, — пробормотал Первый, почтенно склонив голову. — И не ошиблась…