Улей. Отверженная (СИ)

— Это неплохо. Раны заживут. Гораздо сложнее перенести эмоциональный откат. Ваше психологическое состояние пока оценить сложно. Войдите с нами в контакт, и мы вам поможем. — Скрип и лязг раздавались совсем близко, кажется, у меня в голове.

Как давно он не смазывал шестеренки? Самому должно быть неприятно.

— Вторая, возвращайтесь.

— Ни-и-ки. — Было легче приоткрыть рот, чем глаза. Темнота растворялась под пятнами света, что проникал сквозь упрямо сжатые веки, однако давала призрачный шанс, что это всего лишь сон, дурной сон. И что вскоре я проснусь в своей комнате пастельного оттенка с винными шторами и вороньим гнездом над застекленной лоджией. А главное — в окружении своих мальчиков, как маленького, так и большого.

— Что?

— Имя.

— Повторите, — сухо проскрежетал голос.

— Мое имя Ники. Дай воды, — и, почувствовав, что моего резерва хватает еще на одно слово, добавила: — Пожалуйста.

К губам поднесли холодный стакан.

— Хорошо, Вторая, вы будете Ники.

— Я и есть Ники, стальная ты башка. — Чудодейственный напиток развязал мне язык.

— Рад, что вы пришли в себя. Статус «дезориентирована» меняю на «адаптацию».

Да хоть на «ликвидацию». Мне по сути уже все равно.

Док, а это именно он ранее штопал меня, теперь пытался вытянуть в реальность, продолжал монотонно бубнить. Открывались клапаны на месте ноздрей, шевелились кривые ободки губ из хирургической стали. По патрубкам вниз скользили жидкости из ротовой полости. Правый глаз удалось сохранить, но жизни в нем было гораздо меньше, чем в левом, стеклянном.

Каким же жутким я его сделала! Могла, конечно, постараться, да, тогда было не до красоты. Кто ж знал, что для мужчины его внешний вид имеет значение?

Компенсацию свою он получил. Я не видела, но чувствовала, как растягивается сталь в улыбке — пусть и говорили, что невозможно. Док справился со своей обидой, когда резал мои крылья… Крылья?

— Вто… Ники, мы с вами можем тут сидеть бесконечно, я не спешу никуда. Королевская лаборатория, как вы помните, работает круглосуточно.

У меня тоже появилось много свободного времени. Полагаю, утренняя поездка к свекрови сама собой отменилась.

— Но за вами придут через пару часов. И заговорить вам все равно придется.

Видя мой немой вопрос, он пояснил:

— Командир и Четвертый.

Страшное сочетание, но что они мне сделают? Болевой порог уже достигнут. Тело — предатель — уже заживляло раны, а вот треск рвущихся эмоциональных связей до сих пор отдавал в висках.

— Чего ты хочешь?

— Ответов.

Впрочем, какая разница когда? Днем позже, днем раньше.

— Валяй. Только давай с чего-нибудь попроще, голова раскалывается.

Запахло ржавчиной, чернилами и немного медом. Ранее трепетно лелеянный запах теперь вызывал тошноту. Док включил самописец.

— Почему вы сорвали эксперимент?

Что-то простые вопросы мне резко разонравились.

— Я… не хотела разрушать идиллию.

— Идиллию? — На месте, где должна была быть левая бровь, сотканные лоскуты кожи поползли наверх.

— В той жизни были такие моменты, которые хотелось… запечатлеть. Растянуть секунды на несколько минут, а минуты — на пару часов, прожить их и прочувствовать вновь.

— Остановить время?

— Да, вроде того. И Кир мог создавать такие моменты.

— Объект четыре дробь один проявлял сверхспособности?

Я фыркнула. Называть живого, теплого человека, пахнущего мускусом, «объектом» эта стальная башка точно не имела права. Негодование также рождала и система нумерации, казавшаяся раньше такой удобной. Киру присвоили четверку из пяти баллов, потому что мы с ним хорошо «поладили». Единицу он получил, будучи для нас абсолютно безопасным.

«И мухи бы не обидел».

А меня обидел.

— Ники?

Док, кажется, начинал терять терпение. Возня с полоумным существом — не та работа, к которой его изначально готовили.

— Насколько нам известно, в большинстве своем гуманоиды никакими способностями не обладают. Бывают редкие… экземпляры.

Экземпляры? Это точно. Я и имени того мерзкого старика не запомнила, но звался он очень гордо — Декан факультета психологии и нейробиологии. Готова поспорить, он не был Киру ни разу дядей.

— Мой муж ничем таким не обладал. Просто с ним было хорошо.

Что подразумевал для себя Док под понятием «хорошо», я не знала, но мой ответ его удовлетворил.

— О деталях ваших взаимоотношений мы поговорим позже. А сейчас давайте вернемся к тому вечеру и вашей идиллии.

Я проигнорировала его подчеркнутое ударение на последнем слове. Какой толк делиться чувствами с бездушным существом?

— Это не был срыв, такая бытовая мелочь не должна была ни на что повлиять. Если бы только Кир спал…. Я ведь дольше всех продержалась. Около семи лет?

— Две тысячи четыреста двадцать пять лунных суток.

— Продержалась бы еще столько же. — И это была сущая правда, но… — Чертова лампа горела прямо над нами, и свет мог разбудить, а они только заснули….

Самописец держал мой темп и стучал как ненормальный. Запах меда усилился.

Трое сумасшедших в одной комнате.