Улей. Отверженная (СИ)

— Что это? — Настоящий Кир поднял голову, покрутил ее в руках и, увидев свое отражение, отбросил в сторону, как нечто опасное и мерзкое.

— Ты из этих же уродов?! — Нас разделял всего шаг.

— Нет, ты даже хуже! — Теперь уже два, три…

— Не приближайся ко мне, тварь! — Целая пропасть разверзлась между Ники и мужем.

Он убегал в кромешную зловещую темноту, не оборачиваясь, спотыкаясь и падая, а я ничего не могла поделать. Моя половинка, мой мир…

В каком-то заторможенном состоянии развернулась к Четвертому и тихо промолвила:

— Зачем?

— Мне надоел этот чертов треугольник! Пора вернуть тебе память. — Он схватил меня за запястье и неуловимым движением нацепил Оковы.

— Даже если я что-то вспомню, ненавидеть тебя меньше не стану.

— Посмотрим, — сухо ответил разведчик, накачивая своей Силой старинный артефакт.

Не успела я моргнуть, как картина поплыла, затуманилась, поблекла, а через секунду взорвалась новыми красками и звуками.

Раздевалка тренировочного корпуса. В душевой мигает одна из ламп, жужжит в предсмертной агонии вентилятор. Вода заливает глаза, рот, уши — она везде: и внутри тела, и снаружи.

Руки Четвертого на моей талии, поднимаются выше, сминают крылья. Белоснежный кафель обжигает тело холодом, а по венам разливается чистый огонь. От такого контраста плавится мозг, разум пасует перед инстинктом. Чужое дыхание прерывисто. Оно попеременно касается то губ, то кожи на шее, теплый язык обводит ключицу, слизывает капли воды, дразнит. Вдруг разведчик останавливается, смотрит прямо мне в глаза. Его взгляд проясняется, а на смену кипящей страсти вдруг приходит досада.

Словно сквозь вату доносится крик умирающей Ники…

— У тебя только одно на уме?! — Я успела вырваться из клейкого дурмана, опутавшего мысли, но не могла спихнуть с себя тяжелое тело разведчика.

— Хреновая настройка. Вроде думал о другом… — Он не счел нужным изменить положение, навис сверху, пригвоздил локтями по бокам. — Продолжим?

— Иди ты!..

Я попыталась вырваться, стянуть с себя проклятые браслеты. Била руками, ногами, остатками Силы, что клочьями оседала на броне Четвертого и не причиняла тому видимого вреда.

— Прости. — Зажав меня, словно в тиски, он неожиданно нежно поцеловал в уголок рта, а затем запустил пальцы в волосы, заставляя повернуть голову и посмотреть в глаза. — Иначе никак не обойти…

Запрет — так он называл стену, разрубившую мои воспоминания, раскроившую жизнь разведчицы на несвязанные, разнотканевые лоскуты. Кто мог подумать, что виновником моей личной трагедии окажется Четвертый?

У нас случился секс на одном из совместных заданий. Первый раз, спонтанный, быстрый, злой был вызван ни чем иным, как обыкновенной сезонной пляской гормонов. Телу понравилось, а сердце осталось равнодушным — обычное дело в Улье. На наши отношения и качество работы тот случай никак не повлиял. Я продолжала высмеивать его недалекость, а он в ответ припоминал мою физиологическую «немощь». Музыкальные руки с тонкими, хилыми запястьями не давали покоя разведчикам и долго являлись предметом для глупых шуток и оскорблений в мой адрес.

Несколько следующих лет Вторая с Четвертым соседствовали нейтрально и на задания ходили обособленно, пересекались в лучшем случае на праздниках. Та мимолетная близость уже давно забылась. Она была несущественной, и никак не могла стать причиной… Началось все позже, гораздо позже, когда в один из дней во всей тренировочной базе, что находилась под гетто, на пару секунд вырубился свет. Сверху что-то ухнуло, скрипнули от чрезмерной нагрузки металлические перекладины между этажами, а по стенам пробежала мелкая дрожь.

— Расшалились, — сказал один из разведчиков, менявший прострелянную мишень на новую.

Пожав плечами, я уступила коллеге место, вернула ствол в камеру хранения и вышла в коридор. Снова тишина, как и всегда. Зачем здоровым слышать стоны больных?

Только направилась к лестнице, ведшей на «чердак», под самый купол Улья, как из-за угла показался Четвертый. Сам бес дернул его полезть за мной. Ведь без единомышленника я бы скорей всего не решилась…

В гетто было неспокойно. Из темноты смотрели сотни пар глаз, слышались крики — не те обычные, предсмертные, а на удивление гневные и раздраженные. Словно умирающим было на что сердиться. Мимо пробежали гвардейцы, потеснили нас с Четвертым. Задели крыло и не извинились, свиньи! В отличие от них я знала, чем особенно упомянутое животное — Док рассказывал. Доблестные внутренние силы любили жрать и месить грязь, в то время как разведка рисковала жизнью, истребляя расплодившихся тварей за пределами Улья. Непрошеные мысли отвлекли от главного: в центре участка случился завал. И вероятно, не сам по себе: пахло порохом и керосинкой. Взрыв был настолько мощным, что сорвал старые балки, подпиравшие крышу, и та местами провалилась вовнутрь. Из-под нагромождения камней и листов железа доносились странные звуки, похожие на писк.

Пока гвардейцы пытались разогнать по норам столпившихся зевак и вызвать инженеров с нижних этажей, Четвертый сунул руку в щель.

— Ну-ка, посмотрим, какого зверька утащили на сей раз из зоопарка.