Уленшпигель и Гулливер. Антиевангелия XVI-XVIII веков

Нельзя не отметить, что Свифт несколько раз тщательно и не спеша описывает испражнения Гулливера, с.164,167-168. Мы не будем больше цитировать. Эта дурно пахнущая «тема кала и мочи» уже хорошо знакома нам по развязному жизнеописанию Уленшпигеля-Иисуса. В обоих случаях — и Уленшпигеля и Гулливера — наглеющие авторы-диссиденты добивались одного — вызвать возмущение верующих и православной кафолической имперской церкви того времени, осмеять и запачкать образ Андроника-Христа.

Все остальные главы первой части романа состоят из безудержных выдумок Свифта о путешествии Гулливера-Христа по царству пигмеев-лилипутов. Рассказ сумбурный и подчеркнуто фантастический. В этом словоблудии никаких параллелей с Евангелиями мы не обнаружили. Поэтому перейдем сразу ко второй части «Путешествий Гулливера».

13. Кульминация насмешки над Христом — это презрительное описание блужданий ничтожного пигмея Гулливера в царстве обычных людей, которые по сравнению с Ним выглядят великанами.

Вторая часть романа, как и первая, СНОВА начинается с описания бури на море, в результате чего Гулливер на сей раз попадает в царство гигантов. Другими словами, теперь Гулливер сам превращается в лилипута-пигмея и странствует по обычному миру обычных людей, но будучи «очень-очень маленьким» и смешным. Обычную кошку он воспринимает как опасное чудовище, крысы оказываются гигантами, от которых ему приходится спасаться и т.п. При этом, обычные люди по сравнению с Гулливером выглядят, как великаны, рис.186.

Рис.186.Гулливер в царстве великанов. Взято из [760:0b], вклейка между стр.224-225.

Много места уделено, например, описанию того, как выглядит кожа окружающих людей глазами «крохотного Гулливера». Мы цитируем: «Должен признаться, что никогда в жизни не испытывал я такого отвращения, как при виде этой чудовищной груди (речь идет об обнаженной женской груди «великанши» — Авт.)... Сосок... как и поверхность всей груди, до того испещрена пятнами, прыщами и веснушками, что нельзя было себе представить более тошнотворное зрелище», с.219. И так далее, в том же духе.

Вся вторая часть повести переполнена подобными сюжетами, постоянно подчеркивающими ничтожность Гулливера по сравнению с самыми обычными людьми, животными, растениями, насекомыми.

Зададимся простым вопросом: чтó хотел сказать всем этим Свифт? Ответ возникает сразу, как только мы понимаем, что Гулливер — это презрительное описание Андроника-Христа. Если в первой части романа Иисус описан хотя и насмешливо, но всё же слегка уважительно: гигант среди пигмеев (плененный, страдающий, распятый, умерший и воскресший); то во второй части повести Христос беззастенчиво ОБЪЯВЛЕН НИЧТОЖНЫМ ПИГМЕЕМ, не заслуживающим никакого уважения простых людей. Это уже не юмор, а напористая идеология, пропаганда, предусмотрительно замаскированная под безобидную фантазию. На самом же деле, читателям — современникам Свифта, внушалось, что уважать Иисуса не за что. На него, дескать, можно и нужно смотреть свысока, «как на муравья». Ничтожная личность, нелепо копошащаяся под ногами обычных людей. При этом «нормальные люди» относятся к лилипуту Гулливеру-Христу, по утверждению Свифта, хотя и нейтрально, но все-таки в целом пренебрежительно, а иногда даже откровенно брезгливо.

В мятежной атмосфере Реформации XVII-XVIII веков подобные пропагандистские призывы и внушения вызывали у многих западноевропейцев одобрение и понимание. Дескать, правильно и талантливо высмеивает автор кумира-лилипута православных христиан. Вы, мол, пигмею Иисусу поклоняетесь. Значит, и сами такие же нелепые лилипуты.

В этом, скорее всего, и состояла подлинная разрушительная цель романа диссидента Свифта. И лишь потом, когда мятеж Реформации ушел в прошлое, лукавые комментаторы начали потихоньку замазывать откровенную агитационную суть «Путешествий Гулливера», выпячивая на первый план фантастическое оформление сюжетов. Мол, это Свифт просто насмехался над некоторыми неуклюжими политиками-современниками.

Итак, в первой части романа Свифт довольно откровенно и цинично объяснил читателю, кто такой на самом деле Гулливер. Это, дескать, Христос. В XVI-XVIII веках многие западные европейцы вполне понимали и воспринимали эти абсолютно прозрачные намеки. И тут же, во второй части романа, Свифт развенчивает Иисуса, объявляет Его ничтожной личностью по сравнению с «нормальными людьми». В результате, сорвал аплодисменты реформаторов. И, напротив, вызвал раздражение верующих христиан. Чего, вероятно, и добивался.

Это глумление растянулось на 55 страниц — таков объем второй части романа Свифта в издании [760:0b], с.212-267.