Ульфхеднар (СИ)

— Они стоят дороже. И потому что ульфхеднары другие. Они кормят внутри себя зверя, договариваются с ним. Тот, кто со зверем совладает, становится лучшим из воинов. Они настолько быстры и смертоносны, что за ними не уследить. В бой идут без рубах и с оружием в обеих руках. Могут сражаться так долго, сколько ни один человек не сможет. Я сам видел, как ульфхеднар держал стену в одиночку два дня без сна и еды, постоянно сражался. Ни один враг не прошёл — все кончились. И тогда только ульфхеднар упал без сил и проспал четыре дня беспробудно. У него были только лёгкие раны, да и те во время сна затягивались куда быстрее, чем раны обычно заживают. Ульфхеднары не впадают в безумие, как берсерки. Они призывают зверя. В бою они волки в человечьем обличье. А после боя дух человека с духом волка становится единым. Пока тело спит и раны заживают, человек по лесу с волком бегает в волчьей шкуре. Так говорят. Оборачиваются они, говорят, не в бою. Оборачиваются для того, чтобы лучше узнать своего волка. Ну или чтобы между мирами ходить. Для волка ведь нет прошлого, настоящего и будущего. Для волка время едино. Волки знают всё и могут видеть то, что происходит далеко от них. Волки водят даже богов сквозь границы миров, они знают все пути, каких и боги не ведают. Потому и говорят, что ульфхеднары знают всё наперёд, могут сказать, что случится в будущем. Потому и удача, если в хирде есть ульфхеднар. Но их почти не осталось сейчас — так говорят. Люди перестали понимать зверей, потому и договориться со зверем не всякий сможет.

Вот почему Лейф хёвдинг усомнился в речах купца. Про северных вендов частенько баяли, что они волками оборачиваются, но доподлинно того никто не знал и по чести подтвердить не мог. Сказывали только, что видели воинов в волчьих шкурах. Но Лейф хёвдинг тоже видел воинов в волчьих шкурах, когда ходил в походы на запад, только те воины просто носили шкуры, а волками не оборачивались и дух волка в бою не призывали. Всего лишь выли и пытались волкам подражать — не более.

— Не знаю, как прочие, а воевода Волчья Шкура как есть ульфхеднар, — развёл руками купец. — Я не видел, чтоб он волком оборачивался, но видел, как он дрался. Человек так драться не может. И ни один человек не станет связываться с ведьмой, а он приказал ведьме дом построить. Как он явил себя в земли вейналов и привёл ведьму, так там и тихо. Он не первый воевода, что присылают из Полтеска, но другие до него долго не держались, а он уже пятое лето сидит, и ливы приносят дань ему до последней шкурки. И ни один корабль мимо него незамеченным не проскользнул — или мыто платят, или кровью умываются.

— А сам что скажешь? Ты же проходил мимо.

— Жуткий он, — помявшись, сознался купец. — С виду на биармца чем-то похож. Точно не венд, хотя говорит чисто. За глаза чародеем зовут его. Он смотрит так… будто мечетник*. Все взор отводят. А то и заговорила его ведьма. К ведьме вайделоты* ходят, да и люд простой. Слушают её и боятся.

— Так, выходит, нас он вверх по реке не пустит?

— Так — не пустит. Если с миром вы, всё равно надо нарочного послать, а там без слова Рагнхильд дроттнинг дела не будет. Она будет решать, можно ли вам пройти и в какую цену.

Лейф хёвдинг собрал к вечеру всех хирдманов на корабле и повёл речь. Напомнил, что было в Сэхэйме, что дом они оставили не своей волей. За нанесённую обиду по закону полагалась кровная месть. Самым достойным в роду Асгейра был сам Асгейр, так что мстить следовало именно ему. Но возвращаться так, как есть, было неразумно. От рода осталась едва ли треть, а у Асгейра людей выходило больше, и это даже если не считать соседей.

— Решать один за всех я не могу, — приговорил к высказанному Лейф Поединщик и огладил бороду. — Если мстить по закону, нам нужен ещё хотя бы один корабль к нашему и людей в два раза больше. Если не мстить пока, то надо или новый дом искать, или пойти на службу. Думайте.

— А почему бы нам не пойти в Альдейгьюборг? Там уж точно службу найдём, — сказали с кормы.

— В Альдейгьюборг нет нам пути, потому что там нас найти смогут и вызвать на тинг. Асгейр будет лгать и изворачиваться. У него есть послухи, которые скажут всё, что он велит, а мы все одного рода, и он нас обвиняет. Тинг будет на его стороне. Он всё так обставил, что доказать мы мало что сможем. Четверо против одного. Соседи его поддержат — он готов уступить им наши земли. В земли вендов же никто не сунется. Мы сами всегда обходили их стороной. Зализывать раны и набираться сил для ответа нам лучше именно у вендов.

— Это если они дозволят. А как не дозволят?