Ульгычан, или хроника турпохода (СИ)

Слоистый гранит, из которого был сложен этот склон, выветрился не ровно, а гигантскими ступенями. Мы шли вдоль одной из них. Ощупью, едва ли не на четвереньках, мы поползли туда, где сквозь струи летящего снега смутно виднелась громада горы. Как и следовало ожидать, через несколько метров мы уткнулись в вертикальную стенку следующего уступа. Двинулись вдоль нее: в одном месте "ступенька" козырьком нависала сверху и могла бы послужить неплохой защитой от ветра, но под ней намело уже целый сугроб. Лучшего места для ночлега нам было все равно не найти. Ладка принялась расшвыривать ногами снег, а я опять повисла на альпенштоке: "Может быть, весной кто-нибудь и найдет наши трупы". Сырая одежда липла к телу ледяным пластырем, неодолимо клонило в сон. Даже боль в ногах отошла на второй план - забытье засасывало как омут. Мне было уже тепло и хорошо, даже сниться что-то начинало...

Я очнулась от того, что Ладка изо всех сил трясла меня за плечи.

- Что такое? Что случилось?

Она обматерила меня в пять этажей, сунула в руки фонарик:

- Свети! - и направила бластер в основание скалы.

Фонарик дрожал в моей руке, слабый луч дробился на падающих снежинках. Сквозь залепленные снегом ресницы все виднелось в каких-то радужных разводах. С трудом шевеля окоченевшими губами, я спросила:

- Что ты собираешься делать?

Ответом была очередная ругань. Ладка что-то старательно настраивала в оружии. Пальцы у нее тоже заледенели, не слушались, но она добилась, чего хотела. Зашипели остатки снега под скалой, потекла нам под ноги талая вода, заклубился пар. Потом мокрый темный камень посветлел, высыхая. Я ощутила на своем лице поток тепла. Ладка накаляла скалу до тех пор, пока та не стала шипеть от снега как нагретый утюг.

- Теперь надолго хватит, - резюмировала моя хитроумная спутница, отпуская гашетку и переводя все регуляторы обратно в боевой режим.

"Это не значит почти ничего, кроме того, что возможно, мы будем жить". Мы забрались под козырек, приникли к раскаленному камню. Надо было бы поберечь одежду: прожжем - новой взять негде, но слишком уж мы замерзли. Подсвечивая фонариком, по очереди оттирали друг другу обмороженные щеки, носы и подбородки. Потом кое-как растянули на двух альпенштоках кусок полиэтилена: вроде односкатной кровли, чтобы не наметало снег. Оставшиеся дыры "законопатили" ковриками. Получилась довольно уютная норка, самое комфортабельное наше жилье после выхода из зимовья. Мы разулись и сняли куртки. От мокрой одежды шел пар, оседал на пленке капельками влаги - пришлось сделать сверху дырку для вентиляции.

Снизу здорово припекало, все время приходилось ворочаться, и мы с удовольствием отогревали замерзшие бока и спины. Достали и по-братски разделили последние сухари, запили их водой из Ладкиной фляги - из того самого озера: вода была все такая же вкусная. У нас осталась еще найденная в зимовье банка сгущенки, но по обоюдному согласию решили ее пока не трогать.

Как ни удивительно, мы все еще были живы и даже имели шансы пережить эту ночь. Лишь бы пурга не затянулась надолго. Ладка предложила спать по очереди. Я согласилась при условии, что я - первая и заснула, по-моему, даже не дождавшись ответа. Когда она меня разбудила, было все так же темно, так же бушевала пурга. Полиэтилен прогнулся под тяжестью наметенного снега: там был уже целый сугроб. Камень еще хранил тепло, но было зябко - или меня знобило? Ладка уснула, пристроив голову мне на колени, а я сидела и таращилась в темноту. Осталась наедине с собой и сразу, под монотонные завывания вьюги, полезли в голову панически безнадежные мысли: "Завалит нас здесь так, что не выберемся. Сдохнем от голода, замерзнем, и никто никогда ничего не узнает". Потом как-то незаметно провалилась в сон, но сидеть было неудобно, ноги затекли и я проснулась. Стало немного светлее, или это только мерещилось? Все размышляла про тот костер в долине...

Семнадцатый день

Я думала, утро не наступит никогда, но ничто не длится вечно: кончилась и эта ночь. Медленно просочился в нашу нору серый рассвет. Надо было будить Ладку, потому что пурга, похоже, шла на убыль.

- Сейчас, сейчас встаю, - сказала Ладка, не открывая глаз, и потянула на голову спальник.

Минут через пять я повторила попытку.

- Сейчас.

Не скоро удалось добиться от нее более членораздельных ответов. Ладка долго зевала, терла глаза, очень не спеша вылезала из спальника. Я отогнула сверху смерзшийся полиэтилен, выглянула наружу. Кругом белели свежие сугробы, небо было все так же затянуто тучами, но снегопад прекратился. Завтрака сегодня не предвиделось: мы собрались и пошли.

К середине дня доковыляли до перевала, постоянно благодаря Бога, что вчера не спустились вниз: на склоне снега было гораздо меньше, чем на дне ущелья. Последнее время я часто Его благодарила. Например, за то, что мама засунула мне в рюкзак вязанную шапку и теплые варежки.

- Оль, смотри: Метеостанция!

- Почти дошли!

- Именно, что почти. Надо отметить выход на финишную прямую. Доставай сгущенку.

- Ага. Давай только уйдем с ветра.