Улика с того света [сборник]

В лабораторию, которой он по совместительству заведовал, стали наведываться разные люди. Встречи с ними Андрей Ильич назначал в основном на вторую половину рабочего дня, когда сотрудники университета уже расходились. Но если случались пересечения, и коллеги задавали ему вопросы, то он с готовностью отвечал на них. Мол, все ради науки!

Кому-то нужны были изыскания, например, для строительства. Тихонов проводил их аккуратно и точно, получал деньги за использование университетской базы. Если кто-то сейчас назовет это беззаконием, то пусть вспомнит, что такое дело происходило в девяностые годы. Тогда действовали иные моральные ценности.

Впоследствии он смог отсоединить свою компанию от вузовских ресурсов, создал собственную лабораторию, приобрел необходимое оборудование, нанял персонал и привел в порядок документальную базу. Появился у него и управляющий. Наконец-то жить ему стало легче и проще. Теперь он мог спокойно заниматься преподаванием и научной работой. Параллельно бизнес делал то, что ему и положено, приносил деньги.

Андрей Ильич стал томен и импозантен. Он поменял имидж, перевоплотился в респектабельного подтянутого мужчину европейского типа с аккуратной седой бородкой, мог путешествовать и учить студентов не только науке, но и жизни. Впрочем, Тихонов прослыл среди них тем еще занудой.

Нельзя сказать, чтобы он не боялся. Такое бывало, когда профессор видел, как компетентные органы поднимали дела многолетней давности и привлекали к ответственности знакомых и не очень людей за грехи давно минувших лет, которые казались уже похороненными в пучине забвения. Но что можно было предъявить конкретно ему?

«В нашем государстве это может быть все, что угодно», – думал он и невольно содрогался, когда сознание некстати подсовывало ему какую-нибудь историю криминального свойства, вытащенную из сундука времени.

Но сложности в жизни пришли совсем не с той стороны, откуда ждал их Андрей Ильич. Сегодня кое-кто напомнил ему о прошлом. Элегантно и ненавязчиво, но так, что он потерял покой на целый день.

Как только пальчики были готовы, Крячко сразу же отправился в Музей искусства народов Востока. Здесь работал его давний товарищ Афанасий Пружников, часто выступавший негласным консультантом в делах, расследуемых Станиславом. Предметом его искренней страсти была история и ее самые разнообразные артефакты. Крячко надеялся получить хоть какую-то зацепку в связи с вещицей, найденной им на месте преступления.

По дороге ему пришлось заскочить в магазин. Помимо истории у Афанасия была еще одна страсть, достаточно банальная, но сильная настолько, что игнорирование ее могло обеспечить заведомо плачевный результат. Нельзя сказать, что Пружников отличался вредным характером, но он постоянно пребывал в уверенности, что дел у него невпроворот. Только заветный плеск янтарной жидкости, льющейся в стакан, мог несколько отодвинуть текущие заботы, освободить место для чего-то иного. Поэтому пришлось Крячко раскошеливаться на коньяк.

С бутылкой «Арарата» он появился на пороге особняка, расположенного на Никитском бульваре. Афанасий занимал в музее небольшой кабинет, сильно заваленный разными предметами, которые пока никому не удалось вписать ни в какую экспозицию. По должности Пружников был хранителем музейных ценностей, так что пребывать среди завала таковых ему предписывалось, можно сказать, должностными инструкциями. Он и вправду ощущал здесь себя как рыба в воде, моментально ориентировался в этих нагромождениях и безошибочно доставал оттуда фигурку нэцке или агитационный плакат советского периода на азербайджанском языке, свернутый в трубочку.

– Кого я вижу! – заявил Афанасий, приподнялся из-за стола и добродушно посмотрел на Станислава поверх очков. – Что не позвонил, не сказал, чтобы я тебя ждал?

– Я верил, что ты на месте, – сказал Крячко, улыбнулся и вытащил из рюкзака. – Видишь, насколько я был в этом убежден?

Афанасий был холостяком и практически жил в музее. Официально он занимался научной работой, но на самом деле кандидатскую защитил еще в далекой молодости, а подозревать его в посягательстве на докторскую никому не приходило в голову. Не тот был уровень.

Периодически Пружников действительно пописывал научные статьи для разных журналов, но в основном его пребывание в музее объяснялось причиной банальной. Он проживал вместе с пожилой, но еще очень бодрой мамой даже не в однокомнатной квартире, а в коммуналке, и по этой причине дома старался бывать как можно реже.

Афанасий наконец-то выбрался из-за своего стола, заваленного так, что его наличие могло лишь угадываться за обилием всевозможных предметов. После этого он обнял Крячко и похлопал его по плечу.

Станислав машинально отметил, что неизменная серая роба как будто еще больше стала велика для худощавой фигуры друга.