Улисс

Это единственный язык, м-р Дедалус сказал Бену. Он слыхал их в детстве в Рингабелла, Кросхейвен, Рингабелла, как пели свои баркароллы. Гавань Квинстауна полна итальянских кораблей. Ходили, знаешь, Бен, в тех землепотрясных шляпах. Пели на голоса. Боже, такая музыка, Бен. Слышал в детстве. Крос Рингабелла хейвенский лунный напев, лункаролла.

Едкую трубку вынув, он приставил щиток ладони к губам, испускавшим лунносветлой ночи зов, чистый сблизи, в отдалении зов ответный.

Вниз по краю своего струбченного НЕЗАВИСИМОГО рыскал вдоль строк Цвейтов глаз для отвода глаз, отыскивая, где ж это я видел. Каллан, Колман, Дигнам Патрик. Ох-охо! Охо-охо! Рассет. Ага! Вот же оно…

Надеюсь он не подсматривает, пронюхливый, как крыса. Он придержал свой развёрнутый НЕЗАВИСИМЫЙ. Так не подглянет. Не забыть писать все е на греческий манер. Цвейт обмакнул, Цве бормотнул: рогой сэр. Милый Генри вывел: Милая Мэди. получил твое письм и цве. Куд к чёрт я полож? В какой-то карм или в друго. Соверш невозм. Подчеркнём невозм. Писать сегодня.

Скучища. Прискучивший Цвейт слегка задробнобубнил, дайте-ка, прикидывающими пальцами по подушечке, что принес Пэт.

Дальше. Понятно о чём я. Нет, исправь это е. Прими мой скромн подар в конвер. И не проси её отве. Выдерживай. Пять Диг. Около двух тут. Пенни чайкам. Илия близ. Семь с Дейви Бирну выходит почти восемь. Скажем, полкроны. Мой скромный подар: почтовым переводом два и шесть. Напиши мне предлинное, ты презираешь? Звяк, есть у тебя? Так возбуждающе. Почему ты назвала меня неслухом? Ты тоже проказница? О, Мэри потеряла булавку от своих. Купить другую. Тот свет, написала она. Не испытывай мое терпенье. Продолжать это. Ты должна верить. Верить. Всё. Верно. Так.

Глупая писанина? Мужья не. Это брак их доводит, супруги. Потому что я ушёл. Предположим. Но как? Ей надо. Поддержать моложавость. Если она прознает. Карточка в моём верхнем. Нет, всего не говорить. Лишняя боль. Если они не видят. Женщина. Источник для жандарм.

Наёмный экипаж номер двадцать четыре, возчик Бартон Джеймс, из номера первого по Хармони-Aвеню, Доннибрук, в котором сидел светлый, молодой джентельмен, стильно одетый в синеиндиговый костюм из саржи, пошитый Джорджем Робертом Месиасом, портным и закройщиком, и в соломеной шляпе, очень нарядной – покупка от Джона Пласто из номера первого по Большой Брунсвик-Стрит, шляпника. А? Этот звяк что пробряцал и прозвякал, мимо лоснящихся трубок Ажендата—мясной Длугача—прорысила галантнозадая кобыла.

– Отвечаешь на объявление?– проницательные глаза Ричи спросили Цвейта.

– Да,– сказал м-р Цвейт.– Городской коммивояжер. Хотя, вряд ли что выйдет.

Цвейт бормотну: аилучшими пожелания. Но Генри написал: меня так радуют. Теперь ты знаешь. Спешу Генри. Греческое е. Надо б добавить пост скрипт. Что это он теперь наигрывает? Импровизное интермеццо. P.S. Тарам там-там. Как ты нак? Ты накажешь меня? Подоткнутая юбка встрёпывается, охлёстывает. Скажи, мне хочется. Знать. И. Конечно, не хотел бы, так не спрашивал бы. Ла ла ла ра. Вставляет туда эти печаль в миноре. Отчего минор – печаль? Подпишем: Г. Они любят грустные концовки. P.P.S. Ла-ла-ла-ри. Мне так сегодня грустно. Ла рам. Так одиноко. Доро.

Он промакнул быстро о подушечку от Пэта. Конвер. Адрес. Перепишем из газеты.

Забормотал: Господам Келлану, Колману и Ко, лимитед. Генри же писал:

Мисс Марте Клифорд

через п.о.

Долфин-Барн Лейн

Дублин.

Промакнуть на том же месте, чтоб он не прочёл. Вот так. Идея для газетного рассказа. Какой-то сыщик читает с промакашки. Платят по гинее за столбец. Мэчем частенько вспоминает хохотунью. Бедная м-с Пурфо. Э. Х.: эх.

Слишком уж поэтично там насчёт грусти. Всё из-за музыки. Звук музыки чарует, сказал Шекспир. Цитаты на любой Божий день. Быть или не быть. Мудрее выждать.

Через розарий Жерарда на Фетер-Лейн шагает он усталосталеглазый. Всё – одна жизнь. Одно тело. Делай! Но делай.

Ну, с этим всё. Ещё наклеить почтовую марку. Почтовое отделение ниже по улице. Пройдусь. Хватит. Я обещал встретиться с ними у Барни Кирнена. Не по мне это. Дом скорби. Пойду. Пэт! Не слышит. Вот жук глухой.

Коляска теперь там возле. Разговор. Разговор. Пэт! Не. Порядочит те салфетки. Немалый путь приходится ему тут пройти за день. Нарисуй ему лицо сзади и получится будто их двое. Хоть бы они там ещё запели. Это меня отвлекает.

Лысый Пэт что озабочен укладкой салфеток. Пэт, тугой на ухо подавальщик. Пэт-подавальщик, что подаёт пока даёшь. Хии хии хии хии. Подавальщик он. Хии хии хии хии. Он подаёт пока даёшь. Пока даёшь, если даёшь, он подаёт, пока даёшь. Хии хии хии хии. Ох! Погоди, пока годен.

Теперь Даус. Даус Лидия. Бронза и роза.

Она великолепно, просто великолепно провела время. И такую миленькую нашла ракушку.

В конец бара к нему она отнесла легко шипчастый покрученый морской рог, чтобы он, Джордж Лидвел, адвокат, мог услышать.

– Послушай,– попросила она его.

Под разогретые джином речи Тома Кернана, аккомпаниатор выплетал музыку, медленно.