Улисс

– Задница под дюжину,– грит Патриот,– так называл это старый мерзавец сэр Джон Бересфорд, но нынче каждый Божий англичанин зовет это розгами по мягкому.

Тута Джон Вайз грит:

– Почетнее нарушить, чем блюсти такой обычай.

Потом он нам рассказал как подходит боцман с длинной розгой, заголяет и стегает долбаный зад бедного малого, пока не завопит "ую-юй – убивають!"

– Вот ваш славный британский флот,– грит Патриот,– наимощнейший в мире. Это те ребята, что никогда не станут рабами, с единственной на всём белом свете наследственной палатой в парламенте, и чья земля в руках дюжины боровов и коттоновых баронов. Вот вам империя трудяг и поротых крепостных, с которой они так носятся.

– Над которой никогда не заходит солнце,– грит Джо.

– И вся трагедия в том,– грит Патриот,– что они в неё верят, несчастные йеху верят в неё.

Они веруют в розгу, бич всемогущий, творящий ад на земле, и в Джека Матроса, сына пушки, зачатого от святомерзкой ругани, рождённого боевым флотом, он вынес задницу под дюжиной, был запуган, исстёган и избит, вопил, как в долбаном аду, на третий день встал вновь из койки, порулил к гавани и вновь сидит на своем конце реи до следующих приказаний, чтобы трудиться, зарабатывать на жизнь и получать плату.

– Но,– грит Цвейтазве дисциплина не везде одинакова? Я хочу сказать, разве тут не было б то же самое, если противопоставлять силу силе?

Ну, я ж те грил, нет? Так же верно, как то что я сейчас пью этот вот портвейн, будь он даже при последнем издыхании, не бросит тебе доказывать, что умирание это жизнь.

– Мы выставим силу против силы,– грит Патриот.– У нас есть могучая Ирландия за морем. Их изгнали из дома родного в чёрном 47-м. Их придорожные хижины и сараюшки развалили таранами, а Times потирала руки и говорила бледнопечёночным англичанам, скоро в Ирландии останется так же мало ирландцев, как краснокожих в Америке. Даже великий Турок прислал нам свои пиастры. Но саксы пытались голодом выморить народ, а когда земля давала обильный урожай, то британские гиены скупали на корню и продавали в Рио-де-Жанейро. Ага, они гнали крестьян стадами. Двадцать тысяч из них умерли в корабельных гробах-трюмах. Но те, кто добрался до земли обетованной свободы, помнят и землю рабства. И они ещё вернутся и отомстят, храбрецы, сыны Гранюйла, богатыри из Катлин и Хоулихен.

– Совершенно верно,– грит Цвейт,– но суть моей мысли…

– Давно уж мы дожидаемся такого дня,– грит Патриот,–с тех самых пор как старушка-вековушка сказала нам, что на море показались французы и высадились в Киллале.

– Ага,– грит Джон Вайз.– Мы сражались за королевский дом Стюартов, что подбили нас отшатнуться от рода Вильяма и они предали нас. Вспомните Лимерик и разбитый договорный камень. Мы давали нашу лучшую кровь Франции и Испании – наших диких гусей. Фонтеной, а? И Сарсфилд и О'Доннел герцог Тетуанский в Испании, и Улисс Брауни из Кемуса, что был фельдмаршалом у Марии-Терезы. Но получили мы хоть раз, хоть что-нибудь взамен?

– Французы!– грит Патриот.– Куча балетных учителей! Понятно о чём толкую? Для Ирландии от них толку было как от жареного выперда. А сейчас разве не они носятся с этим Entente cordiale на обеде в Тэй-Пэй с вероломным Альбионом? Кто если не они вечно были поджигателями в Европе?

– Conspuez les Francais,– грит Лениен и хапает своё пиво.

– А насчёт пруссаков и гановерцев,– грит Джоазве мало у нас было колбасожёрных ублюдков на троне, от Георга выборщика аж до Немчика, и пердливой старой суки, что уж откинулась?

Исусе, попробуй не засмейся, уж до того он ловко ввернул про старушку, что каждый Божий вечер дослепу напивалась в своём королевском дворце, старая Вик с её фужером горной росы, и кучер откатывал её наверх, уклюканную, чтобы запхнуть в кровать, а она хватала его за бакены и пела обрывки старых песенок про ЧЕСТЬ НА РЕЙНЕ и приходи туда, где выпивка дешевле.

– Ладно,– грит Дж. Дж.– Нынче-то у нас Эдвард-миротворец.

– Скажите это какому-нибудь пеньтюху,– грит Патриот.– От этого вьюноши больше видать мора, чем мира. Эдвард Гвельф-Веттин!

– А что ты думаешь,– грит Джо,– про святых ребят, священиков и епископов Ирландии, что убрали комнату в Мейнуте в скаковые цвета его Сатанинского Величества и наставили картинок всех лошадей, на которых скакали его жокеи? Прям-таки эрл Дублина, и не меньше.

– Они бы ещё понаставили всех баб, на каких он лично скакал,– грит малой Альф.

А Дж. Дж. грит:

– Соображения об ограниченности пространства повлияло на решение их преподобий.

– Ещё по одной, Патриот?– грит Джо.

– Да, сэр,– грит он,– я за.

– А ты?– грит Джо.

– Весьма обязан, Джо,– грю.– Да ни в жизнь не поменьшает твоя тень.

– Повторить всю дозу,– грит Джо.

Цвейт все тарабарил с Джоном Вайзом и так разошёлся, аж встряхивает своей рожей грязнопарусного цвета, а глазяры, как те сливы, туда-сюда.

– Гонения,– грит,– ими полна история всего мира. Увековеченье национальной ненависти между народами.

– А вам известно что такое нация?– грит Джон ВАйз.

– Да,– грит Цвейт.

– Так что же?– грит Джон Вайз.