Улисс

– Старый бедолага сэр Фредерик,– грит Альф.– Ему можешь мудозвонить аж по самые оба глаза.

– Сердце львиных размеров,– грит Нед.– Расскажи ему грустную сказку, что за квартиру не плачено, жена больна, а у тебя на шее куча ребятни и, право слово, он слезами изойдет на своём кресле.

– Ага,– грит Альф.– Ребену Дж. долбанно повезло, что он на днях не усадил его на скамью за иск против бедолаги Гамлея, который нынче сторожит брусчатку корпорации у моста Батт.

И тута он изобразил в натуре, как разорялся старый регистратор:

– Какая гнусность! На этого бедного труженика! Сколько детей? Десять, говоришь?

– Да, ваша честь. А жена моя больна тифом.

– И жена в тифозной горячке! Какой скандал! Немедленнно покиньте суд, сэр! Нет, сэр, я не издам постановления о выплате. Как вы смеете, сэр, приходить ко мне и просить о постановлении? Бедный прилежный труженик! Я закрываю дело.

И вот на шестнадцатый день волоокой богини, и в третью неделю после праздника Святой и Нераздельной Троицы, когда дочь небес, девственная луна, пребывала в своей первой четверти, сталось, что оные многосведущие судьи восшествовали в палаты закона. И там господин Кортней, сидя в личной своей палате, рёк свои наказы, а господин судья Эндрюс, сидя без присяжных в суде пробации, сопоставлял и взвешивал також со тщанием притязания первого иска на собственность в деле по завещанию на рассмотрении окончательного суждения о последней воле, in re, о недвижимом и личном имуществе усопшего и оплаканного Джекоба Холлидея, виноторговца, покойный против Ливингстоуна, младенца в неполном сознании, и других. А в высокий суд Грин-Стрит восшествовал сэр Фредерик Фальконет. И воссел он там в пятом часу пополудни судить по правде и закону ирландскому для повсеместного его соблюдения в граде, а тако же и в графстве города Дублина. А с ним там воссели же высшие старейшины двенадцати племен Ирских, один человек от всякого племени, от племени Патрика, и от племени Хьюга, и от племени Овена, и от племени Конна, и от племени Оскара, и от племени Фергюса, и от племени Финна, и от племени Дермота, и от племени Кормака, и от племени Кевина и от племени Кэольта, и от племени Осиана, и было там двенадцать мужей добрых и честных. И он призвал их Его, умершего на кресте, именем, чтобы рядили бы честно и праведно и судили по правде в деле поставшем меж их правителем, господином королём, и узником обвинённым, и дали бы справедливый приговор, исходя из свидетельств, и да поможет им Бог, и на том пусть целуют книги. И встали они с мест своих, эти двенадцатеро от Ира, и поклялись именем Его, Предвечного, что свершат по Его правде. И тут же прислужники закона привели из узилища увязненного там, коего ищейки правосудия задержали вследствие полученной информации. И они оковали его руки и ноги, и не брали за него а не заклада, а не выкупа, но восхотели его осуждения, ибо творил он непотребное.

– Хороши штучки,– грит Патриот.– Понаехали в Ирландию, расплодили насекомых по всей стране.

Тута Цвейт прикидывается, будто ничего не слышал и зачинает сообщать Джо, что можно не беспокоиться насчёт того дельца до первого числа, но если только он скажет слово м-ру Крофорду. И тута Джо божится высоким и святым тем да этим, что уж он постарается как чёрт смаженый и даже больше.

– Потому что видите ли,– грит Цвейтеклама должна повторяться. В этом весь секрет.

– Положитесь на меня,– грит Джо.

– Обмахеривают крестьян,– грит Патриот,– и бедноту Ирландии. Хватит с нас приблуд в нашем же доме.

– О, я уверен всё будет как надо, Гайнс, – грит Цвейт.– Просто этот Ключчи.

– Считайте что сделано,– грит Джо.

– Чужаки,– грит Патриот.– Мы сами виноваты. Допускаем, чтоб приезжали. Сами привозим. Потаскуха и её хахаль привезли сюда саксонских разбойников.

– Приговор nisi,– грит Дж. Дж.

А Цвейт прикидывается, будто ему страх как интересно вон то ничего, паучья паутина в углу за бочкой, а Патриот так и ест его глазами и собачюра у его ног высматривает кого тут хапнуть и в какой момент.

– Утратившая всякий стыд жена,– грит Патриот,– вот причина всех наших несчастий.

– А вот как раз и она,– грит Альф, что хихикал с Терри над ПОЛИЦЕЙСКОЙ ГАЗЕТОЙ на стойке,– во всей её боевой раскраске.

– Дай позырить,– грю.

А что там и было-то, если не янковская похабщина в картинках, которую Терри одалживает у Корни Келлехера. По секрету, для накачки твоих интимных органов. Лёгкое поведение красотки из общества. Норман Б. Туппер, богатый подрядчик из Чикаго, застаёт красивую, но неверную жену на коленях офицера Тейлора. Красотка в своих подцветниках легководится вовсю, а хахаль её выщупывает где там у ней щекотульки поядрёней, а Норман Б. Туппер врывается со своей пукалкой как раз в тот момент, когда она уже смоталась вместе с офицером Тейлором.

– О, ё-мое, Дженни,– грит Джо,– это всё твоя сорочка виновата – слишком коротка была.

– То-то и оно, Джо,– грю.– Но ведь старый странный концехвост копчёной бычатины чуток шевельнулся, а?

Тута, значицца, заявляется Джон Вайз Нолан напару с Лениеном, а рожи вытянуты, как поздний завтрак.