Улисс

Кисси Кэфри засвистала, как парни на футболе, показать какая она крутая, а потом крикнула:

– Герти! Герти! Мы пошли. Догоняй, досмотришь на ходу.

Тут Герти придумала кое-что: одна из невинных уловок любви. Она на миг сунула руку в кармашек для платка и, зажав ватку меж пальцев—но, конечно, чтоб не приметил—ответно помахала ей, а потом вложила обратно. Может, он не слишком далеко, чтоб. Она встала. Разлука навеки? Нет. Ей пора уходить, но они встретятся вновь – там, а до тех пор, завтра, она будет грезить видением минувшего вечера. Она выпрямилась во весь свой рост. Их души слились в прощальном взгляде и взор его, проникая до самого сердца, лучась странным сиянием, задержался на её прекрасном, как цветок, лице. Она чуть улыбнулась ему несмелой, сладкой всепрощающей улыбкой, на грани слёз, и они расстались.

Медленно, не оглядываясь, зашагала она по неровностям пляжа вслед за Кисси, к Эди, Джеки и Томми Кэфри, и за карапузиком Бодменом. Сумерки сгустились над пляжем с его камнями, кусками плавняка и скользкими водорослями. Она ступала с неизменно присущим ей спокойным достоинством, но осторожно и очень медленно, потому что Герти МакДовел была…

Туфли жмут? Нет. Хромоножка! О!

М-р Цвейт смотрел, как она ковыляет прочь. Бедная девушка! Вот почему она осталась у валуна, когда все рванули. Что-то ж и показалось в ней не так.

Ущербная красота. Любой дефект в десять раз хуже, если у женщины. Но делает их вежливыми. Хорошо, что я не знал, когда она показывала. Но, всё равно, горячий чертёнок. Не прочь. Из любопытства, как с монашенкой, или негритянкой, или с девушкой-очкариком. Та, косоглазенькая, деликатесная штучка. У неё, наверно, месячные на подходе, это их подзаводит. Сегодня у меня так страшно голова болит. Куда я сунул письмо? Да, тут на месте. Возникают дикие желания. Полизать пенни. Девушка в Транквилской школе при монастыре, про которую мне рассказывала монашка, любила нюхать бензин. Девственницы под конец становятся чокнутыми, по-моему. Сестра? У скольких женщин в Дублине сегодня это? Марта, она. Что-то такое в воздухе. Это луна такая. Но почему тогда все женщины не менструируют в одно и то же время, то есть с одним и тем же полнолунием? Зависит от времени когда родились, наверно. Или для всех один старт, а потом выпадают из ритма. Иногда у Молли и Милли совпадает. Вобщем, мне досталась самая изюминка. Чертовски рад, что не сделал этого в бане сегодня утром над её дурацким письмецом – накажу тебя, неслуха. Возмещение за утреннего водителя трамвая. Когда тот шлямбурнутый М'Кой прилип ко мне от нечего делать. С агажементом его жены в дорожной сумке, голос как шило. Благодарны за мелкие услуги. К тому же дёшево. Только попроси. Потому что они и сами этого хотят. Их естестенная потребность. Целые косяки их каждый вечер выплёскивается из контор. Выбирай лучшую. И не хочешь так навяжут. Лови руками, О. Жаль, что им самим не видно. Мечта о туго наполненной штанине. Где это было? Ах, да. Синематограф на Канал-Стрит: только для мужчин. Подглядчик: Виллина шляпа и что девушки с ней вытворяют. Они скрытно засняли тех девушек, или так было задумано? Белью всё дозволено. Выщупывает извивы внутри пеньюара. Ещё их возбуждает, когда они. Я вся чиста, приди же выпачкай. И так же ж любят наряжать одна другую к закланию. Милли восторгалась новой блузкой Молли. Потому я и купил ей лиловые подвязки. И мы туда же: его галстук, красивые носки и брюки с подворотом. На нём были гетры в тот вечер, как нас познакомили. Сорочка сияла белизной под чёрным чем-то. Говорят, женщина утрачивает очарование с каждой снятой ею шпилькой. Сошпиленные. О, Мэри потеряла свою булавку. Надевают ворох всякой всячины, затем лишь, чтоб потом было что стягивать. Мода меняется, как только разгадаешь в чём секрет. Кроме востока: Мария, Марта: до сих пор, как тогда. Не отказываться же от резонных предложений. Она тоже не спешила. Всегда отправляются к подружке, когда. Вышла проветриться. Они верят, что повезёт, потому что нравятся сами себе. А те, которые с ней, так и старались лишний раз подколоть. Школьные подружки, обнимут одна другую рукой вокруг шеи, или переплетя все десять пальцев, целуются и шепчут секреты ни о чём, в саду монастырского интерната. Монашенки с чисто промытыми лицами, в прохладных головных уборах, и чётки на них побалтываются, туда-сюда, тоже злюки, из-за того, что им не достаётся. Колючая проволка. Успокойся и пиши мне. И я тебе напишу. Как ты насчёт? Молли и Жози Повелл. Пока не появится м-р Он, и тогда уж видятся раз в год по обещанию. Опа! Боже мой, кого я вижу! Ну, как ты, вобщем? Что поделывала? Чмок, ах, так рада, чмок, тебя видеть. Высматривают прорехи в наружности одна у другой. Ты чудесно выглядишь. Сестринские души показывают друг другу свой оскал. Сколько ты сбросила? Щепоть соли не одолжат одна другой.

Ах!