Улисс

О сю пору добронравная повитуха восстала у порога и воззвала к ним заради Исуса, господаря всем нам общего, покинути их здравопития, ибо наверху возлежала младенцем тяжелая благородная дама, бывая уж на сносях. Сэр Леопольд прослышал из верxних хором крик тонкий зело и вопрошал, дитя ли то вопиёт али женщина, ибо мнится мне, рёк он также, не в сей ли миг свершилось рождение. Давно уж пора бы. Был он приметлив и узрел вольного рыцаря Лениена, за супротивным от себя кромом стола, кто постарше был всех прочих там, и поелику оба они были рыцари доблестные и одного чина, опричь того годами был он старше, тож и заговорил к нему с полной учтивостью. Ибо, молвил он, надлежало бы ей уж родить, по милости Господа, и возрадоваться своему дитяти после столь долгого ожидания. И вольный рыцарь, во хмелю, рёк на то: Ожидающа, что каждый миг станет её следующим. И он воздел чашу, аже пред ним стояла, ибо отнюдь никогда не случалось надобности упрашивать, ани подохочивать, дабы выпил он, и: – Ну-ко выпьем же,– изрёк он, с полной приятностью и выхлебал, сколько мочи, за здравие их обоих, ибо муж он был обходительный, при всей своей хмелелюбности. И сэр Леопольд, приятнейший гость в палатах любомудрых рыцарей, и мягчайше добрейший из мужей, овии клали когда-либо заботливу руку под наседку, и был же наичестнейшим рыцарем в мире, всяк час готовый услужить благородной даме, учтиво отпил из чаши. Женскому сраждотерпению немало дивясь.

Теперь же поведём речь о товариществе, что собралось там, вознамерившись напиться допьяна, сколько в кого влезет. Разных чинов школяры, сидели по обе стороны стола. Помянутый уже Диксон, научающийся при университете святой Марии Благомилостивой, с другими своими соучениками: Линчем и Медденом, школярами медицины, и рыцарь вольного чина Лениен, и один из Альба Лонги, некто Кротерс, и молодой Стефен, видом подобный монахам, сидел во главе стола, да ещё и Костелло, по прозванию Резвец Костелло, за искусность его пошутить, и промеж них, за вычетом Стефена, был он всех более пьян и всё домогался ещё хмелезелия, и там же средь них добрейший сэр Леопольд. Однако ж, и молодого Малачи они дожидали, который обещался придти ибо, сказано, клятву свою ломает тот лишь, кто не годящ на доброе дело. И сэр Леопольд сидел с ними, ибо имел крепкое дружество к сэру Саймону и этому его сыну, молодому Стефену, а кроме упокоила его приятнейшая там истома, после долгих скитаний, понеже почтительнейше они к нему обращались. Утомлеённость и умиление отвратили его намерение уходить.

А уж это были острословные школяры. И он слушал их резонсы, один ученей другого, касаемо родов и справедливости; Медден доказывал, что в подобном случае бабу должно умертвить (ибо такое сталось за несколько лет до этого с женщиной из Эбланы, что нынче уж в мире ином, а в ночь накануне её смерти все лекари и знахари сходились на совет по её случаю). И прочие говорили, что ей надобно жить дальше, во исполнение сказанного изначально: женщина да родит в муках; и все, кто держался такового представления, отрицали справедливость слов Меддена, ибо, по его трактованию выходило, что лучше пусть умрёт она. Немало же кто, а средь них вьюнош Линч, сокрушалися тем, что мир нынче напрямую злом управляем, но так уж споконвеку водится, хоть простолюдинов уверяют в обратном, что ни в одном законе, ни в его толкователи пользы нет. Воздаяние же у Господа. Это кратко сказалось, но все воедино возопили, нет, клянёмся нашей матерью Девой, бабе должно жить, а младенцу помереть. Отже взъярились они, как от спора тако ж и от пития их, но вольный рыцарь Лениен выказал удальство, налив им ещё эля, абы ни малой мерой веселие не умалялось. И тогда вьюнош Медден поведал всем в полноте оный случай, как сталось, что она умерла, и как ради святой веры, по наущению пилигрима и юродивого, и для ради обета данного святому Ултану из Арбраккана, добрый муж её противился её смерти, отчего все нежданно они закручинились. И такую держал к ним речь вьюнош Стефен: Роптанье, сэры, нередко средь несведущих. Нынче оба—и дитё, и родительница—славят своего Творца, один в сумраке лимба, другая в огне чистилища. Но блюдите чувство благодарения в своих Богоувозможненных душах, кои мы еженощно обневозможниваем, прегрешая тем самым против Святаго Духа, Истиного Бога, Господа и Дарителя Жизни!