Улисс

Столь феноменально превосходный тенор, редчайший дар, оценённый Цвейтом с первой же изданной им нотой, запросто, после надлежащей шлифовки у какого-нибудь авторитета по постановке голоса, типа Барраклоу, и к тому же читающий ноты с листа, мог сам назначать свою цену (это вам не баритоны, что идут по десятку за пенни) и мог в самом ближайшем будущем обеспечить своему счастливому обладателю entree в великосветские дома в престижных жилых кварталах, что принадлежат фининсовым магнатам большого бизнеса и титулованым особам, а его университетская степень: Бак. Иск. (громадный довесок в своём роде) и умение держаться джентельменом окончательно преумножили б приятное впечатление и он непременно добился бы всеобщего признания при его одарённости мозгами, которые тоже можно пускать в ход для достижения цели, и прочими реквизитами, его бы только приодеть да опорядить, чтоб легче было втираться к их прекрасным милостям, а ему, юному новичку в портновских прелестях общества, ещё не доходит как такая, казалось бы, мелочь может тебя подвести. Фактически, это вопрос каких-нибудь пары месяцев, и он запросто мог вообразить его участником их музыкальных артистических вечеров в сезон рождественских праздников, на которых он вызовет неслабый переполох в голубятнях прекрасного пола, приобретя значительный вес у падких на сенсации дам, каковые случаи, насколько он слышал, бывали и, фактически, не секрет, что и сам он в своё время, если бы захотел, легко мог… К чему, конечно, добавлялось денежное вознаграждение и не в таких отнюдь размерах, что отмахнёшься, плюсуясь к его учительскому жалованию. И вовсе, добавил бы он, не ради жирной прибыли ему на какой-то отрезок времени непременно следует заняться певческой карьерой для жизненного поприща, но как шаг в наивернейшем направлении, и это уж, вне всяких "ага" и "не-а", причём как в монетарном, так и ментальном смысле, ни пятнышком не затемнит его достоинство, ничего подобного, и нередко бывает очень даже кстати получить на руки чек в тугой момент, когда любая мелочь и то в помощь. Кроме того, хотя в последние поры вкус заметно снизился, такая оригинальная музыка, настолько непохожая на общенаезженную колею, быстро станет модной по большому счёту и покорит своей новизной музыкальный мир Дублина, после приевшегося набора забористых соло для тенора, всученного публике Айвеном Сент-Остеллом и Хальтоном Сент-Жюстом и прочих genus omne. Нет даже тени сомнения, что он, имея все карты на руках да при таких капитальных данных для создания себе имени, мог высоко подняться в общественном мнении города и стать значительной фигурой, а там, глядишь, даст большой концерт для патронов дома на Королевская-Стрит, если посодействуют и кто-то, так сказать, соизволит подпихнуть его вверх по леснице—весьма большое, впрочем, если—чётким толчком поощрительного толка, чтоб миновать неизбежные проволочки, которые нередко подсекают чересчур радужного принца среди толковых, вобщем-то, ребят и вовсе нет причин бросать другое, отнюдь нет, но, будучи сам себе хозяином, он найдёт уйму времени для занятий литературой в свободные минуты, была бы охота, и не в ущерб вокальной карьере, в которой нет ничего уничижительного, поскольку это его личное дело. В сущности, мяч в полном его распоряжении и в этом кроется резон почему тот, другой, со своим на диво острым нюхом, чуя малейшую опасность, откуда бы та ни исходила, так всесторонне лип к нему.

И тут лошадь как раз… а поскольку он собирался (Цвейт то есть) при первом же удобном случае, но никоим образом не вмешиваясь в его личные дела—ведь это дураки, как говорится, напропалую прут там, где даже ангелам—дать ему совет о прекращении общения с неким дружком-товарищем от медицины, который, как он подметил, имеет склонность пакостить ему при малейшей возможности и по любому нелепому поводу, и поливает грязью за глаза, и называйте это как хотите, но, по скромному мнению Цвейта, подобная мерзость бесподобно раскрывает характер особы – и тут не до каламбуров.

Лошадь достигла предела своей, так сказать, сдержанности, остановилась и, вздёрнув повыше горделиво султанистый хвост, внесла свою лепту на загаженную мостовую, по который вот-вот пройдётся подметальная щётка – три исходящие паром яблока навоза.

Неторопливо все, одно за другим, три она высрала из полного крупа. А кучер выжидал гуманно пока она (или он) оправится, терпеливо восседая на своей всесметающей колеснице.

Бок о бок, используя contretemps, Цвейт со Стефеном прошли через просвет в цепях, разделённых столбиками, переступили полосу срани и направились к Нижней Гардинер-Стрит, Стефен всё уверенней, но негромко допевал конец баллады:

Und alle Schiffen brucken

Кучер не вымолвил и слова, ни хорошего, ни плохого, ни неопределённого. Он сидел на своей низкоспинной повозке и просто созерцал, как две фигуры, обе чёрные, упитанная и тощая, прошли к железнодорожному мосту, повенчаться у отца Майера.