Улиткин Дол

– Здесь бывают представители разных звёздных цивилизаций, – продолжила Кано. – Родственных вам и дружественных. Это Плеяды, Арктур, Хаторы с Венеры… Эта девочка, посмотрите, она очень рада.

Все обернулись на Джамилю, именно на неё указала Кано. По земным понятиям Джамиля была в обмороке, и Оля на соседнем шарике вращалась вокруг неё с расширенными глазами.

– Не надо беспокоиться, она возвращается, – Сказала спокойно Руна Кано, а шарик под Джамилёй стал мигать радужными оттенками.

– Аллах, – произнесла Джамиля, спустя минуту тишины. – Я опять здесь с вами?..

– Объяснись, пери, – Антон подъехал на шарике поближе. Глеб сделал то же, но молча. – Ты минут пять отдыхала в обмороке.

– Пять минут?! – Джамиля оглядывала друзей. – Но я успела прожить где-то лет тысячу, наверное….

– Она побывала у себя дома на Венере, – сказала Кано. – Слушайте урок: каждый есть существо многомерное и живёт в разных измерениях сознания, пространства и времени. В каждом измерении сознания у вас есть соответствующее средство передвижения и коммуникации – тело. Всё есть Одно.

– У меня там семья, дети… – Тут она испуганно посмотрела на Глеба и вдруг указала на него пальцем. – Ты же мой… муж там и у нас семеро детей…

Все замерли, а Глеб смотрел, не моргая, на Джамилю, – так сова вглядывается в темноту ночи.

– Можно сейчас молчать, не говорить, это всё пройдёт и забудется здесь. Действует сила очищающего огня, – сказала Кано. – Просто надо помолчать и отдохнуть.

Раса подплыла на шаре к Джамиле и обняла её. Глеб и не сводил с Джамили глаз. Кано продолжала.

– Уроки моей Руны – знакомство с другими цивилизациями, но вы… многие… там есть… сейчас. Это не должно вас удивлять, постепенно вы привыкнете. У многих и на Доске другие тела, работа, семьи, квартиры и дома в разных странах.

– А причём тут очищающий огонь? – вдруг спросил Петя.

Никто не ожидал от новой учительницы улыбки: это было радужное сияние, выходившее за пределы прозрачного цилиндра, в котором она находилась.

– Всё то же. Новая информация имеет такую функцию. Очищение от стереотипов сознания Доски. Каждая Руна это делает по-своему.

Наутро в Пещорах произошло очередное безумное чаепитие. Когда оно завершилось, Яша про себя почему-то назвал происшедшее «периметром гипотенузы».

Мама Марина ещё спала, а остальные уже сидели за столом. Яша намазывал варенье на пятый ломоть хлеба для Саввы, Савва под столом чем-то потчевал Ежевику, Готик сосредоточенно пил какао, Барсук активно поглощал пирог под радостным взором Клавдии Михайловны, а Лапка ложечкой вынимала божью коровку из молока в своей чашке. Царил мир, пока к столу не подошла заспанная мама Марина.

В этот момент Готик спросил Савву:

– «Там лес и дол видений полон»… Тридцать три богатыря – хранители моря. А тридцать три кита – кто такие?

Вместо Саввы сразу, как всегда нервно, вставилась мама Марина:

– Разве не три кита?

– Богатырей же морских тридцать три, вот и их китов тоже, – ответил себе и Марине Готик. – Они же их кони.

– Возьми пышечки, вот молоко, чай. Хочешь, вот какао, – отвлекла Марину Клавдия Михайловна. – Посиди, подыши. Кругом такая гармония.

«Ей не следовало сейчас об этом» – подумал Яша и угадал.

– Гармония? – Марина посмотрела почему-то на Лапку. – Не заметила и никогда не замечала ничего такого в этой стране.

– В каждой стране – своя гармония, – сказала Лапка, наслаждаясь молоком.

– Гармония, как я полагаю, – дала немного менторского тона бабушка, – это баланс, равновесие. Согласишься? Это логично. В Природе баланс – это основной закон, фундамент. Он был и до человечества. А вокруг нас – и есть Природа.

Марина отпила чаю, но не успела раскрыть рта.

– Поэтому, когда хотят только брать – это нарушение баланса, то есть окружающего всех вокруг Закона жизни, – Лапка подвинула к Марине тарелку с бутербродами. – А вот кушать надо. Ешьте с маслом и вареньем, пока дети не взяли.

Барсук рассмеялся.

– Бери спокойно, закон баланса за столом не действует!

– Спасибо, я поняла, – Марина взяла кусочек сыра, – я не ем хлеб.

– Вчера я познакомилась с приятной женщиной, – обновила тему Лапка. – Она живёт на той улице с маленькой дочкой. Её зовут Софья.

– А дочку Раечкой, – добавил Готик. – Ей уже восемь лет. Я подарил ей несколько фантиков от конфет и свой рисунок рыбы снаружи и внутри.

– Готик влюблён! – пропела Лапка, производя головой вращательные движения.

– Пригласите её к нам, – тут же откликнулась Клавдия Михайловна, – мы всегда рады приятным людям!

– Мама, ты неисправима, – сказала Марина, – сразу приглашаешь незнакомых людей.

– Как же знакомиться? Тем более, что мне хочется. Как вы познакомились с ней, Леопарда Наумовна?

Ответил Барсук, вымазывая пышкой сметану на своей тарелке:

– Я у них чинил проводку и вешал люстру. Лапка и Готик ходили со мной.

Маринин взгляд на Барсука в секунду наполнился серной кислотой:

– Ужасное имя – Софья, киношное. Наверное, и люстра у неё из фальшивого хрусталя.

Барсук улыбнулся: Марина пока не менялась, но у неё есть вечность в запасе.