Улица

Было часов одиннадцать утра. Трамваи не ходили. Город выглядел сонным и усталым. По улицам слонялись усиленные полицейские патрули. Ожидали демонстрацию ткачей. Лавки были пусты; приказчики стояли в дверях и зевали от скуки в мутное небо, которое пахло заупрямившейся осенью, не хотевшей уступать свое место зиме. Легкий ночной иней совсем исчез; от него и следа не осталось. Узенькие ручейки слякоти поблескивали среди горбатых камней мостовой, как разбитые зеркала, и отражали продутое ветром, тоскливое небо и трамвайные провода, которые теперь выглядели как вытянутые, развешанные жилы какого-то гигантского зверя.

— Где вы сегодня ночевали? — спросил меня Язон.

— У одного рабочего, поляка.

Я рассказал ему о моем новом занятии и о том, что вчера произошло в кинотеатре «Венус». Его красивые светло-карие глаза вспыхнули, точно подожженные неведомым лучом. Он внимательно выслушал все, что я ему рассказал.

— Очень странная история, — заметил он с улыбкой, когда я закончил. — Вы преуспели со своим выступлением? — А потом добавил: — Редкое занятие, но вовсе не новое. В Румынии, где много неграмотных, в кино всегда есть кто-нибудь, кто объясняет, что происходит на экране.

— Мне кажется, что я действительно добился успеха. Когда фильм закончился, на сцену влезла толпа народу, чтобы посмотреть на меня. Некоторые пожимали мне руку и говорили: «Вы красиво говорите!» Это очень смешно! Я никогда прежде не говорил перед публикой, а тут мне делают комплимент, что я красиво говорю. Когда я попросил у нескольких рабочих разрешения переночевать, ко мне протянулось множество рук, они просто дрались из-за меня. Я переночевал в настоящей польской семье. Мне выделили отдельную кровать. Они были очень предупредительны и не отпустили меня без завтрака.

— Приходите сегодня ночевать ко мне, слышите!

— Возможно, приду.

— Вы обещаете?

— Да.

Рядом с нами шла дама, одетая очень богато и элегантно. Она пожирала лицо Язона большими, пламенными глазами и слегка улыбнулась ему как давнему знакомому. Язон взглянул на нее и улыбнулся в ответ, но не поприветствовал ее. Через несколько минут эта дама снова оказалась около нас. Она махнула Язону перчаткой, но Язон, не ответив ей, отвернулся. Дама так и впилась в него всем своим разгоряченным, жадным лицом.

— Вы знаете кто эта дама?

— Нет, не знаю.

— Это дочь здешнего известного фабриканта. Послушайте, как я с ней познакомился.

Вскоре после своего первого приезда в Лодзь я получаю письмо с объяснением в любви. В письме меня извещают, что мы можем увидеться в отеле «Гранд», там же указан номер комнаты. После работы в цирке делать нечего, спать не хочется, город чужой, ну мне и захотелось разогнать скуку каким-нибудь приключением — решаю пойти в отель к даме.

Прихожу в отель, захожу в указанный номер, а она уже там сидит, разодетая в шелк и атлас и сильно накрашенная — и волосы, и лицо, и руки. Замечаю, что, увидев меня, она вздрагивает. Я понимаю, что это значит, и улыбаюсь ей.

При моем появлении она сбрасывает с плеч расшитую шелковую шаль и стоит передо мной со слегка дребезжащими кольцами, браслетами и ожерельями на пальцах, на руках и на шее. Издали чувствую запах духов. Она приближается ко мне и смотрит прямо в глаза своими дразнящими, жаждущими, улыбающимися глазами.