Улица Ангела

Теперь он вел себя очень шумно. Инстинктивно протянув руку к крану газовой печки, он в темноте обжег ее обо что-то очень горячее, вскрикнул пронзительно и заколотил рукой о пол. Потом доковылял до окошка, чтобы вынуть бумагу, но окно почему-то не поддавалось, и он толкнул его так сильно, что, когда оно наконец распахнулось, впуская струю ночного холода, гнилая деревянная рама громко затрещала. Дверь производила еще больше шума. Он хотел вытащить вон всю бумагу, но это оказалось нелегкой задачей, и он в нетерпении до тех пор тянул за ручку, пока дверь неожиданно не открылась внутрь, и он гулко шлепнулся на пол. Тогда он услышал какие-то звуки внизу и в открытую дверь увидел свет, который приближался, двигаясь толчками. Через минуту его глазам представилось необычное зрелище — мистер Пелумптон в ночной сорочке, со свечой в руке.

— Тише, тише! — укоризненно промолвил этот джентльмен. — Кто же ночью стучит так и поднимает на ноги весь дом! Моя миссис думала, что к нам ломятся воры. Имейте каплю рассудка, милейший, хоть одну каплю! Нельзя проделывать такие вещи — да еще ночью! Конечно, нет ничего худого в том, что человек погулял, выпил пинту-другую и воротился поздно, — со мной самим это бывало в молодости. Но это не причина, чтобы так вести себя. Господи помилуй! Настоящее землетрясение! Ложитесь в постель, мой милый, и если вам не спится, так не мешайте спать другим.

— Извините, — сказал Тарджис. — Это я нечаянно. Я вовсе не пьян.

— Ну, знаете ли, вы шумели так, как будто уже допились до белой горячки, — строго возразил мистер Пелумптон, удаляясь.

Через десять минут Тарджис спал крепким сном.

7

— Хорошо, посмотрим, — сказала миссис Пелумптон с сомнением в голосе. — Да, поживем — увидим.

Тарджис только что пытался объяснить ей (не упоминая о фактах), почему он в это субботнее утро не пошел в контору, почему не пойдет туда больше никогда и не может сейчас уплатить миссис Пелумптон то, что он ей должен. Он поздно сошел к завтраку, и супруги остались при убеждении, что он вчера был безобразно пьян и оттого так шумел.

— Я уверен, что мне заплатят полностью за две недели, — говорил Тарджис. — И тогда я сразу же прежде всего расплачусь с вами.

Миссис Пелумптон на минуту прекратила уборку, остановилась, посмотрела на него и сказала неожиданно низким голосом:

— Обещайте мне одну вещь.

Тарджис немедленно выразил согласие. Он сейчас готов был обещать ей что угодно.

— Так вот… обещайте мне неделю-другую не пить совсем.

— Обещаю, — ответил он, не колеблясь ни минуты. Он обычно вполне удовлетворялся двумя стаканами пива в неделю. А Пелумптоны были убеждены, что он неделями пил без удержу. Мистер Пелумптон, тоже сторонник пива, говорил, что виновато виски: если его пить много, оно доводит человека до такого состояния, в каком находится Тарджис.

— Даже когда вы имеете работу, все равно это скверная привычка, — продолжала миссис Пелумптон. — Но когда вы безработный, так иметь такую привычку и совсем не годится. Воздержитесь на время, не берите в рот ни капли. Я не из тех, кто требует запрещения спиртных напитков да проповедует трезвость (хотя я когда-то, еще до свадьбы, и подписала обет, но тогда я ни за что не выпила бы и рюмки, не нравилось мне виски), но я всегда говорю и буду говорить, что молодому человеку вроде вас, который должен искать места, лучше не брать в рот ни единой капли, хотя бы для того, чтобы от него не пахло.

— Вы, безусловно, правы, миссис Пелумптон, — сказал Тарджис в надежде, что этот добрый совет означает согласие хозяйки давать ему кров и пищу, пока он будет искать работу.

— Знаю, что права. И пусть то, что случилось… вы можете до хрипоты твердить, что хотите, а я все-таки уверена, что вы попали в беду из-за вашей слабости к виски и что из-за этого-то вас и уволили — пусть то, что случилось, послужит вам уроком. Кутежи вам не по карману, да и голова у вас слабая, так что лучше уж вы это дело бросьте. Вот нашему папе это тоже не по карману, но я должна сказать, что пить он умеет. А вы — нет. Так что вы должны раз навсегда запомнить этот урок. Обещайте это мне, и я вас, так и быть, оставлю у нас, — живите и платите, сколько можете, пока вы без работы. Я всегда говорю, что надо не только самим жить, но и давать жить другим, а к тому же до последнего времени вы были, прямо скажу, из всех жильцов, какие у нас перебывали, самый степенный и аккуратный насчет платы. Но только смотрите, не говорите ничего папе, ему это не понравится, потому что он и сам работает и… как бы это сказать… тоже вносит в дом кое-что. Но у меня характер мягче, и я не могу выгнать человека только за то, что с ним случилась маленькая неприятность и он не может платить столько, сколько полагается по уговору.

— Большое вам спасибо, миссис Пелумптон, — сказал глубоко тронутый Тарджис.

— Недельки две, во всяком случае, можно подождать, — добавила хозяйка предусмотрительно.