Улица Яффо

Амаль колебалась с ответом.

– Дама со мной, – сказал Мориц.

* * *

Затем он поехал на метро к Ронни. Люди косились на его израненное лицо. Мориц ненавидел быть на виду. Ронни сидел в офисе своего автосалона, завтракал и читал газету.

– Что случилось?

Мориц рассказал ему все, включая историю Амаль. Ронни принес ему кофе и внимательно слушал, раскусывая тыквенные семечки. Под конец Мориц спросил об информаторе, который покончил с собой.

– Ты знал о нем?

Ронни лишь многозначительно поднял брови.

– Почему ты мне не сказал? Я был в опасности!

– Он не наш.

– Чей же тогда? Иракцев? Сирийцев?

Ронни стряхнул шелуху от тыквенных семечек в корзину для мусора.

– Выспись сначала.

– Давай ты найдешь кого-нибудь другого для этого задания.

– Что с тобой?

– Я… после всего, что произошло сегодня ночью, я что-то больше не уверен.

– Из-за арабов?

– Из-за себя самого. Не думаю, что мне это по плечу.

– Ты сильнее, чем думаешь.

– Я не знаю, Ронни. Выслеживать старых нацистов – это было просто. Сирийский торговец оружием, египтяне – это все прошло хорошо. Но сейчас… эта работа получается чересчур личной.

– Что ты имеешь в виду?

– Я вижу угрозу там, где ее нет.

– Ты хочешь сказать, что объекты невиновны?

– Я не знаю. Но…

– То есть я ошибаюсь?

– Я не знаю, Ронни!

Ронни встал и посмотрел в окно на торговый зал, где стояли новые машины.

– Мы с тобой многого добились. Но между нами всегда будет отличие. Для меня важно не то, что мы делаем. А почему. Ты никогда не поймешь, что значит для меня жить здесь… В стране тех, кто совершал преступления. Каждый день сюда приходят клиенты определенного возраста, как ты или чуть старше, обеспеченные, которые могут себе что-то позволить… и я думаю про себя: где ты был во время войны? Кого ты убил? Что ты рассказываешь своим детям? Мы ведем светскую беседу, никакой политики, а затем я продаю им красивый «ягуар», или «феррари», или «альфа-ромео»… Я приношу им счастье. Знаешь, Мориц, я не питаю иллюзий. Демократия? Цивилизация? Все может опять начаться в любой момент. Вчера это были коричневые, сегодня – красные, завтра – кто угодно еще. Я считаю, лучше быть излишне недоверчивым, чем один раз ошибиться.

– Мне жаль, Ронни. Я не знаю, что со мной…

– Послушай. Ходит один слух. Брат Халиля рассказал своему тюремному приятелю, будто «Черный сентябрь» [78] потребует освободить сотни заключенных. Он уверяет, что его имя – в этом списке.

– Кто? Когда?

– Мы не знаем. Что мы точно знаем: эта группа действует иначе. Это автономные ячейки с тремя-четырьмя членами, без центрального руководства. ФАТХ станет отрицать свою причастность.

– А Народный фронт в этом участвует?

– Точно так же. За кулисами.

Мориц думал о том, что рассказала ему Амаль.

– Они тебе теперь доверяют. Ты должен продолжать. Пока мы внедрим нового человека, будет уже слишком поздно.

Мориц задумался. Ронни схватил его за руку:

– Эй. Наша работа иногда такая идиотская. Но у тебя хорошо получается. Пойдем. Это тебе поднимет настроение.

* * *

Он провел его в торговый зал, где стояли экзотические спортивные автомобили и лимузины – словно обещания чудесной, лучшей жизни. Без забот, без политики, без сомнений. Между ними стоял гранатово-красный «ситроен DS».

– По-моему, ты говорил, что у Виктора была такая?

– Ронни. Мне пора домой.

– Залезай!

Ронни сел за руль. Морицу ничего не оставалось, как сесть рядом. Кресло было мягкое. Его мгновенно перенесло назад. Запах «богини». Он услышал шипение Каирского радио. Увидел Ясмину. И Виктора. Чертова машина, подумал он.

– Она твоя.

– Нет, Ронни. Это для меня чересчур.

– Тебе не нужно прямо сейчас платить. Мы дадим рассрочку. Ты и не представляешь, какую я для тебя сделаю цену.

Он захотел выйти. Но Ронни удержал его:

– Эй. Ты в самом расцвете сил. Твои фотографии печатают в больших журналах. Тебе надо наслаждаться успехом. И показывать это.

Он по-доброму смотрел на Морица. Ронни с его светлыми глазами и мощными волосатыми руками излучал уверенность человека, который знает, кто он такой. И почему он делает именно то, что должен делать. Эту уверенность Мориц уже растерял. И вдруг снова дало о себе знать то ноющее чувство, которое никогда и не покидало его: он шарлатан, самозванец.

– А не бывает ли у тебя таких мыслей, – сказал Мориц, – что просто хочется… маленький домик среди зелени, вдали от всего этого?

– Мы делаем это не для себя. Но для нашей страны.

– Неужели это все еще моя страна?

– Что бы ни случилось, Мориц, у тебя есть паспорт. Надежный дом. И мы заботимся о том, чтобы все так и оставалось.

– Иногда я спрашиваю себя, – сказал Мориц, – не лучше ли мне завести семью.

– Давай, пока это возможно. Это на пользу, в том числе для твоей легенды.

– Я не хотел бы никого в это втягивать. Уж точно не будущих детей.

– Мориц, что с тобой случилось этой ночью?

– Ничего. Может быть, нужно просто сначала выспаться.

– Да это кризис среднего возраста, друг мой. Я его уже преодолел.

– И как у тебя получилось?

– «Мазерати» творит чудеса.

Мориц улыбнулся. Взгляд Ронни вдруг посуровел.