Улица милосердия

Забота о детях очень утомительное занятие, даже для самих детей. С двумя, а то и тремя приемышами под присмотром жизнь Клаудии кардинально изменилась. Она перестала ходить в мастерскую, а потом Джастин нашла себе новую лучшую подружку, девочку из своего же класса. Теперь, пока Джастин и Лори курили у водохранилища или занимались возвратом товаров в «Эл-Эл Бин», Клаудия торчала в трейлере в ожидании приемышей. В те годы никого особо не волновало, что дети шли от остановки домой одни. Тот факт, что никого при этом ни разу не похитили, был, пожалуй, исключительно делом спроса и предложения. Шатающихся без присмотра детей в Клейборне было пруд пруди. Буквально девать некуда.

Приемыши приходили домой голодные как волки. Им всем полагались бесплатные школьные обеды (говяжий фарш в разных тошнотворных вариациях: «Неряха Джо», мясная запеканка, тост с говядиной в сливочном соусе, известный как «чайка насрала на гальку»), но к трем часам дня они уже снова были голодные. Первой задачей Клаудии всегда было накормить их. Излюбленным лакомством приемышей был деликатес ее собственного изобретения, известный как Сырный рамен.

Много позже, будучи замужем за человеком, который зарабатывал на жизнь ресторанной критикой, она узнала, что для такого типа готовки – по рецептам с коробки или консервной банки, включающим брендированный список ингредиентов, – существовал отдельный термин. Подобные творения, состоящие из причудливых комбинаций различных полуфабрикатов (Возьмите 1/4 чашки луковых колец «Дюрки»…), чванливо называли «произведениями народной кухни». Но рецепт Сырного рамена взялся не с коробки, его Клаудия придумала сама. Сырный рамен вылупился из ее головы, как дочь Зевса, Афина Паллада. Это случилось в рейгановскую эпоху, когда в дополнение к продуктовым талонам между приемными семьями Мэна ежемесячно распределяли излишки произведенного в штате сыра. Этот бесплатный сыр шел в огромных брикетах и по вкусу отдаленно напоминал чеддер. У него был ярко-оранжевый цвет и гладкая пластмассовая текстура. Смешанный с молоком и блестящим желтым маргарином он почти мгновенно превращался в густой соус для китайской лапши, по десять центов за брикет, которых в кастрюлю для спагетти одновременно влезало аж четыре.

Но все это было совершенно не важно. Важно было лишь то, насколько приемыши любили Сырный рамен. Помимо него, ничего из того, что Клаудия делала в своей жизни, не приносило другому живому существу такого удовольствия. Объективно, это правда.

ПРИЕМЫШИ ПРИБЫВАЛИ И ПРИБЫВАЛИ: Джексон, Леви, Кайли и Брианна; Коди, Нива и вторая Даниель. Между ними были и другие: маленькие беженцы, которые задерживались у них на день или неделю, пока разыскивали их родственников, ответственных взрослых любой степени родства, которые согласились бы снять их с шеи государства.

Как правило, приемыши были белые, но не всегда. В Мэне – в те времена и, пожалуй, до сих пор самом белом штате Америки – это привлекало определенное внимание. Когда Деб брала с собой детей, чтобы купить им школьную форму, продавцы таращились на нее, шептались и, тыкая пальцами, отпускали комментарии. («Это ваш мальчик? Наверное, в отца пошел».) Даже будучи ребенком Клаудия понимала подтекст: белая женщина, которая позволила черному мужику себя обрюхатить, была парией. В духе поддержания общественного порядка продавцы брали ее мать на заметку. Я все вижу. Я вижу, что ты наделала.

Клаудия всегда ненавидела походы по магазинам, и ноги, скорее всего, росли именно оттуда.

Но лето в Мэне было изумительное: многочисленные муниципальные парки, тянувшиеся на сотню километров вдоль побережья, были открыты для всех и при этом божественно пусты. В понимании ее матери райский отдых заключался в том, чтобы зажариваться до хруста на берегу искусственного озера, пока Клаудия кругами тягала приемышей на водяном матрасе. У нее остались очень яркие воспоминания о тех днях, но ни одной фотографии. Несколько лет Деб неуклонно увеличивалась в размере, и к тому моменту ее неловкость перед камерой переросла в оголтелый неприкрытый ужас.

Она всегда была адептом диет, за углеводными срывами всегда следовали дни искупления на черном кофе, твороге и коктейлях для похудения. Ребенком Клаудия радостно приспосабливалась к такому режиму: это было что-то вроде их совместного досуга – общее занятие матери и дочери. Каждое утро они взвешивались и записывали свои результаты на листке бумаги на холодильнике.

59 КГ

23 КГ

После Гэри Кейна все диеты кончились. Покупка продуктов стала еженедельным праздником, торжественным ритуалом, как хэллоуинская охота за сладостями. Рацион Деб и ее детей состоял из огромных семейных пачек кукурузных чипсов, печенья с шоколадной крошкой и искусственных взбитых сливок, поедаемых прямиком из морозилки. Они питались так, как питался бы любой ребенок, если бы в мире не существовало взрослых.