Улица Свободы

Торговля заканчивалась, народу было немного. Леха прошел через кисловатый аромат молочных рядов с баночками густых сливок и бидонов с деревенским молоком, минуя рыбные прилавки, через земляной запах овощей в самый дальний и душный конец к мясному отделу. Разрубленные туши и после смерти продолжали выделять тепло, словно не желая примириться со своим новым состоянием. Вокруг носились воробьи, как если бы были хищными птицами, и, подхватывая что-то им одним видимое с каменного пола, уносились вверх к балкам изогнутой крыши. Через какие щели попадали они на рынок и за что так любили мясников, было неизвестно.

Леха пошел на звук топора, с глухим хрустом отсекавшим мясо. Рубщики были не видны за загородкой, но удары стихли, и появился Ринат. Он чуть заметно кивнул Королеву и таким же едва заметным движением головы указал на выход.

На рынке Лехе не нравилось, от запахов сразу хотелось еды, а купить было не на что. Он охотно вышел через дверь на улицу Воронежскую, где было крыльцо со скатом для тяжелых тележек с тушами. Достал пачку и предложил папиросу как раз появившемуся Ринату.

– У меня свои, – вытирая руки об розово-бурый от крови передник, сказал Ринат и вынул пачку «Родопи».

Леха прикурил ему от своей спички и молча ждал, что скажет ему Наташка.

– В общем, так: я аккуратно поспрашивал, – оглядываясь на выходивших с рынка прохожих, тихо и быстро говорил Ринат. – Все сходятся на том, что продать можно только одному человеку.

– Вор?

– Авторитет. Надо осторожно. Живет здесь рядом. Адрес я достал. – Ринат постоянно прерывался, пропуская людей. – Все хорошо обдумаем, че, как, – и к нему. Без товара, конечно.

Он замолчал, а Леха медленно кивал. Оба смотрели, как через дорогу налетевший наконец ветер гоняет маленький пыльный смерч. Верхушки тополей склонялись вбок и отлетали обратно. На асфальт посыпались мелкие капли, мгновенно превращавшие его из серого в черный.

Июнь. Улица Победы

Ира разглядывала Леху пристально и строго: фуражки не было, как и велели, прическу она делала сама, тщательно побрит, но исцарапал тупым лезвием под носом, рубашка свежая, пиджак держит в руках, брюки отглажены, ботинки начищены, хотя к гуталину уже успела пристать пыль. Этого уже не поправить. Она подошла и понюхала: дешевым одеколоном не пользовался. В целом приемлемо.

– Лови такси, потом покуришь. Некрасиво опаздывать.

Леха безропотно поднял руку, но машины на полупустой субботней Победе останавливаться не спешили. Все, кто имел собственный транспорт, очевидно, обладали и дачей. Июнь выдался не жарким, но шесть соток не знали оправданий. Редкие таксисты появлялись здесь только под вечер.

– Можно пиджак надеть? Меня че-то продувает, – робко спросил Леха, но лицо Иры говорило, что нет.

«Волга» с шашечками, словно посланная свыше, проехала по противоположной стороне, постояла на светофоре и, развернувшись налево, подъехала к ним.

Ира, не меняя выражения, дождалась, пока Леха откроет ей дверь, и тут же метнула суровый взгляд, чтобы Королев не вздумал, вопреки этикету, сесть рядом с водителем.

– Куда едем, командир? – как и положено, меланхолично спросил таксист.

– Я не знаю. Куда едем, Ир?

– Чернореченская, тридцать один.

Леха обратил внимание, что счетчик силится преодолеть отметку 1:59, но не может. Машина обогнала полупустой трамвай, звонком упрекнувший Королева за расточительность.

– Это новостройки, что ли? На новоселье едете? – осматривая пассажиров в зеркало заднего вида, не столько спросил, сколько констатировал таксист. – Строят-то сейчас до хрена, а очередь как не двигается. Откуда только у людей деньги? Вот так возишь – одна лимита, а привезешь – прям в новостройку. Без мыла в жопу такие влезут, не то что в очередь.

– Говорят, таксисты тоже неплохо получают, – искренне сказал Леха.

– Кто говорит? Кто в такси не работал, – усмехнулся водитель. – Я слышал, скоро метро построят, совсем без работы останемся.

Таксист погрузился в мрачные мысли и оставшийся путь ехал молча. Во двор он заезжать отказался. Заявил, что раздолбает ходовую, и потребовал с Королева три рубля. В другой раз Леха бы сторговался, но сейчас, внутренне сокрушаясь, заплатил.

* * *

Строительный мусор и землю вывезли не всю. Новенькая девятиэтажка уже запылилась. Ира с Лехой, обходя грязь, нашли нужный подъезд.

– Я тебя умоляю, не напейся. Напьешься – всё.

Что всё, Лехе узнавать не хотелось. Лифт не работал, и на седьмой этаж пришлось подниматься пешком. Подъезд был наполнен белесой строительной пылью и застоявшейся вонью краски, но главное, не было в нем запахов обжитого жилья.

Королев посмотрел на Иру и увидел, как она волнуется. Ехать он не напрашивался, но отказать ей в просьбе не мог. Теперь, глядя на Иру, растерянную, немного рассерженную и раскрасневшуюся от подъема, Леха начинал понимать, что этот поход для нее гораздо серьезнее, чем он мог подумать. Он взял ее за руку, обнаружил, что ладошка вспотела, и решительно нажал на дверной звонок.