Улица Вокзальная, 120

Я попросил позвать к телефону господина Фару. Мне ответили, что его нет на месте, но что если у меня к нему какая-то просьба, то ее охотно ему передадут. Я попросил секретаршу сообщить инспектору, что Нестор Бюрма в Париже. И оставил номер своего телефона.

В поезде я провел бессонную ночь. И потому завалился спать.

Наутро я вернулся домой с охапкой газет и журналов. Самых разных: общественно-политических, литературно-художественных, включая журналы мод и косметики. Я питаю некоторую слабость к обворожительным изданиям этого рода.

Первую половину дня я провел за чтением в ожидании звонка Фару. Звонка не последовало.

Просматривая «Элегантность. Очарование. Светскость», я узнал, что доктор Юбер Дорсьер также освободился из концлагеря. Он был избавлен от бюрократических проволочек, сопутствующих оформлению демобилизации, и уже несколько дней как жил в Париже. «Косметологический кабинет Э. О. С. счастлив довести до сведения своих очаровательных клиенток, что прославленный хирург-косметолог...» и т. д. Роскошный журнал сообщал и адрес Дорсьера. Я переписал его. Потеряв адрес жены Дезиля, я надеялся, что он мне его возобновит.

Я просмотрел разделы внутренней и внешней политики, военные сводки, рубрику черного рынка, а также объявления, стараясь напасть на то, которое ищу на протяжении вот уже двадцати лет: «Мэтр Тартемпьон, нотариус Бузига, просит г. Бюрма (Нестора) незамедлительно связаться с его конторой по вопросу о наследстве, оставленном ему его американским дядюшкой», — разумеется, не нашел и скомкал всю эту писанину. Был полдень.

Я облачился в милый моему сердцу старый костюм фирмы «Принц Галльский» (броский, но отнюдь не эксцентричный), сходил пообедать, вернулся, просмотрел скопившуюся почту. В два часа раздался телефонный звонок. Но это был не Флоримон Фару, а Жерар Лафалез:

— Наш друг стал жертвой небольшого дорожного происшествия, которое на несколько дней прикует его к постели, — звучал далекий голос. — Его сбила одна из тех редких машин, что попадаются еще на наших улицах.

— А это не инсценировка?

— Нет. Когда ему станет лучше, я позвоню. Мои связи это позволяют... правда, не слишком часто.

— Хорошо. Спасибо. У меня как раз будет время осмотреться.

Не вешая трубку, я попросил соединить меня с комиссариатом полиции.

— Я бы хотел поговорить с месье Фару, — сказал я.

Бесстрастный голос поинтересовался, кто его спрашивает. Я назвал себя. Меня попросили подождать. Через минуту я услышал знакомый, с присвистом голос моего друга.

— Вам повезло, — сказал он. — Я забежал буквально на секунду и тут же убегаю... Никак не мог выкроить время позвонить вам. Да, да, мне передавали.

— Не могли бы мы встретиться, скажем, через час?

— О! Совершенно исключено, старина. В лучшем случае — вечером. Дел по горло. Это что, срочно?

— Все зависит от вас. Надеюсь, вы получили мое письмо по поводу Лионской улицы?

— Получил.

— Ну и как, есть что-нибудь новенькое?

— Нет. Я бы даже сказал...

— Тогда будь по-вашему. Готов подождать. Схожу в кино. Только сначала договоримся о встрече. Может быть, в девять у меня? Здесь нам никто не помешает. Идет? Да, у меня тепло. Подключаю электрообогреватель к счетчику соседа.

— Договорились. А вы изменились в плену. Стали разговорчивее...

— Я? Не может быть. Во всяком случае, комиссар Бернье другого мнения.

— Комиссар Бернье? Кто это?

— Ваш лионский коллега, завидующий безработным. Он делает все для того, чтобы раньше времени уйти в отставку.

— И вы не препятствуете ему в этом?

— С чего бы это я стал ему помогать? Вы же знаете мое отношение к полицейским.

— Может, лучше я повешу трубку? — пошутил он. — Вдруг нас услышит кто-нибудь из начальства... До вечера.

— До вечера, трусишка.

Итак, вся вторая половина дня оказалась свободной. Я воспользовался ею, чтобы навестить кое-кого из бывших сотрудников. Так я узнал, что Роже Заваттер также побывал в плену, что менее удачливый Жюль Леблан погиб, а Луи Ребуль, оказавшийся как бы между двумя этими славными ребятами, лишился правой руки в одном из первых сражений «странной войны», в рукопашном бою на линии Мажино.

Встреча с Ребулем вышла эмоциональной. Я умолчал о гибели Боба Коломера, отложив этот разговор до другого раза, и распрощался с коллегой, пообещав давать ему при случае кое-какие несложные поручения.

Афиша ближайшего кинотеатра зазывала на «Ураган» с Мишель Оган в главной роли. Я вошел. Это не могло мне сильно повредить.

— Привет, старина, — приветствовал я Флоримона Фару, едва он наступил своим казенным ботинком на коврик у моей двери. — Знаю, что за окном мороз, что угля не хватает и что мы проиграли войну. Предупреждая ваши вопросы и не вдаваясь в праздные рассуждения, скажу, что находился в плену в Санбостеле, где лечился картофельным отваром. В конечном счете ненамного хуже, чем в Санте. Кстати, о здоровье. Надеюсь, ваше — не хуже моего. Так ведь? Ну и отлично! Присаживайтесь и опрокиньте-ка стаканчик вот этого красного вина.