Улицы Магдебурга

А Уве должен был искать себе девушку. Но что он мог поделать, если ему было весело в дружеской компании, когда парни и девушки вместе шли в кино или на танцы, но ни одну из девиц ему не хотелось обнять или проводить домой, или даже прижать к забору. Но Уве планомерно выполнял свой долг, приглашая девушек на прогулки и провожая до ворот. И ничего при этом не испытывал.

Недели тянулись, а Уве не мог излечиться от своей склонности. Его это начало пугать все больше. Он не допускал и мысли, что может открыться Реджинальду. Это было невозможно и глупо, Реджинальд, разумеется, нормальный, он встречается с дочерью булочника Петрой, по крайней мере, сейчас. Когда дело касается сына адвоката Краузе, нельзя быть уверенным в таких вещах. И кроме того, Уве не собирался всю жизнь прожить ненормальным. Он мечтал об обычной жизни порядочного человека, о том, что у него будет жена, которую он будет любить, не прилагая к этому усилий, о пивоварне, в которой он станет всем заправлять, о том, что вскоре его начнут называть «герр Штольц» а не «молодой Уве». Он хотел иметь детей, которых стал бы провожать в школу, выдавать дочерей замуж и в свою очередь приставить к делу старшего сына. И все его планы должны пойти прахом из-за молодого Краузе?! Этого нельзя было допустить. Уве не мог поговорить об этом ни с отцом, ни с матерью. Он подумывал о том, чтобы произнести эти слова в темноте исповедальни, но понял, что после этого не сможет при свете дня посмотреть в глаза патеру Юргену, а ведь патеру еще предстоит венчать его с невестой и крестить его детей. Нет, надо беречь патера Юргена.

И даже молодой Рейнхард, у которого жил герр Готфрид, что работал в мастерской Ланге, недавно стал встречаться с соседской Марике, окончательно развеяв все пересуды. Уве нравился герр Готфрид, он был улыбчивый и немногословный, и он мог починить любой механизм. И если молодой Рейнхард засиживался в баре допоздна, герр Готфрид приезжал за ним на старом хорьхе, и накрывал ему колени пледом, и трепал его волосы. Они были просто друзьями.

Опять порвался красный мяч, и после матча Уве пошел в мастерскую Ланге. На щеке у него красовалась ссадина от ботинка, а перед глазами стоял растрепанный Реджинальд Краузе, проклятый сын адвоката, норовящий украсть у Уве всю его жизнь.

– Добрый день, герр Ланге! Вы почините наш мяч? – крикнул Уве в глубины мастерской.

– Ищите Готфрида, – раздалось из-под машины, – Он как раз на станке.

Уве перешагнул через ноги Ланге и отправился на поиски. Герр Готфрид улыбнулся Уве и взял мяч.

– Нет ли у вас пластыря еще и для меня, герр Готфрид? – спросил Уве.

– Могу завулканизировать, – не оборачиваясь откликнулся тот, – Но тогда тебя девушки не будут любить.

– Меня и так не любят, – вздохнул Уве, – Как же так?

– Главное, чтобы ты любил.

– Вы думаете? – с некоторым сомнением произнес Уве.

– Можешь быть уверен, – серьезно отозвался Готфрид.

Заявление вызывало некоторые сомнения. Много ли счастья принесла ему проклятая любовь к молодому Краузе, если это можно назвать любовью?

– Почему не бывает пластыря для разбитого сердца?

– Если такой и существует, – усмехнулся Готфрид, – То искать его надо у аптекаря Мюллера. Сходи лучше к нему. А твой мяч побудет у меня. Боюсь, ему надо немного отдохнуть от ваших ботинок.

Уве с сомнением воспринял совет, но решил послушаться. Возможно, за ним стоит нечто большее, чем покупка пластыря.

– Вам не нужен пластырь, юноша, – сказал аптекарь Мюллер, – Если вы заклеите ссадину, останется след. Сейчас я посыплю порошком, и не вздумайте смывать его или тереть лицо руками.

Уве покорно подставил лицо. У аптекаря Мюллера была репутация человека, который понимает что к чему, и точно знает, с какой стороны хлеб мажут маслом. Щеку немного щипало, но мужчины должны уметь терпеть такие вещи.

– Если вы поможете мне в одном деле, я не возьму с вас денег, Уве.

– Конечно я помогу вам и просто так, герр Мюллер, – ответил Уве, – Мне совсем не сложно. А сколько я вам должен за порошок?

– Совершенно ничего, если вы пойдете мимо дома Краузе.

– А в чем дело? – растерянно спросил Уве.

Он не собирался идти мимо дома Краузе, но не мог отказаться от соблазнительной возможности заглянуть в гости.

– Я попросил бы вас передать пакет Реджи.

– Конечно, я передам.

Держа в руках небольшой пакет с надписью «Молодой Реджи», Уве Штольц шагал вниз по Обстгартенштрассе к дому Краузе. На крыльце он еще раз проверил, правильно ли отвернут воротничок рубашки и не торчат ли волосы. И позвонил. Дверь открылась.

Перед ним стояла точная копия Реджинальда Краузе в голубом платье. Заколотые волосы были немного растрепаны, в одном ухе не доставало сережки и ее девушка держала в руках. Наверное, она одевалась перед зеркалом, когда он позвонил.

– Привет, – выговорил Уве, чувствуя, что жаркая краска подступает к его лицу, а сердце начинает колотиться, как безумная птица.

– Привет, – так же, как ему показалось, растерянно ответила девушка.

– У меня пакет для Реджи, аптекарь Мюллер послал.

– Спасибо, – она протянула руку, – Давай его сюда. Я Реджи.