Улицы Магдебурга

Дис шмыгнула носом и неуверенно улыбнулась. Ларс вышел на лестницу, прижал Андреа к стенке и крепко поцеловал. Когда она застонала ему в рот, Ларс Фогель с сожалением выпустил ее и отстранился.

– Будь с ней помягче, Ларс, – Андреа погладила его по руке, – Она очень несчастна.

– Откуда ты все это знаешь? – вздохнул Ларс.

Она обернулась и посмотрела на него через плечо.

– У меня бывало разбито сердце.

Благодарность

Хотя ошибки в чертежах Эмрис находил редко, он не считал это поводом пренебрегать тщательной вычиткой работ. Теперь работу следовало отдать на производство. Поигрывая в руке ключами от машины, он спускался по лестнице, и столкнулся с идущим навстречу Хенриком.

– Привет, – сказал Хенрик.

– Привет. Её нет дома, – Эмрис пошёл дальше.

– А я не к ней, – в спину ему прозвучал голос Хенрика, – Я к тебе.

Эмрис обернулся. Даже перестал в руке ключи перекидывать.

– Что?

Хенрик явно смутился, хотел что-то сказать, но вместо этого полез в рюкзак и вытащил бутылку джина.

– Вот, – произнёс он, – Это тебе.

– Что?

Эмрис продолжал стоять на полпролёта ниже, глядя на Хенрика снизу вверх. Свет из окна падал на него со спины, зато отлично освещал парня с бутылкой в руке. Эмрис обратил внимание на то, что вид у Хенрика встрёпанный и довольный.

– Виделись? – спросил он.

Хенрик кивнул и заметно покраснел.

– Вот и хорошо, – сказал Эмрис и стал спускаться дальше.

– Эмрис…

Уже второй раз собственное имя останавливало его. Эмрис нутром чуял, что держаться бы ему от этого парня подальше, что-то было в нём такое, что словно грозилось разрушить всю его, Эмриса, складную и налаженную жизнь. Он обернулся.

– Спасибо, – Хенрик протянул ему бутылку.

Некоторое время Эмрис смотрел на него, на взлохмаченные светлые волосы, на синие, как море, глаза, на бутылку джина в руке. Потом взял бутылку.

– Тебе спасибо.

– Да ничего, если бы не ты…

– Ты заходи, если что.

Парень просиял так, словно ему обещали праздник. Эмрис снова пошёл по лестнице вниз. Завёл машину, сел и уехал прежде, чем за ним следом выйдет Хенрик.

На предприятии его ценили. Эмрис был, пожалуй, самым выгодным работником для производства. Он не сидел с утра до вечера в офисе, а выбирал определённый объём. Его проекты стоили больших денег, но они этого стоили и главный инженер им дорожил. Специалист, который просто делает своё дело молча, хорошо и вовремя, был удобным. Но в конторе его знали в лицо и по имени. Потому что тех, кто не знал, давно заставили запомнить. Женская половина персонала любила его за обходительность и безупречный внешний вид, мужская – за то, что несмотря на это, он оставался индифферентен к симпатиям и не мозолил глаза. В отличие от архитектора Фогеля. На проходной ему не приходилось показывать пропуск, его машину узнавали.

Он остановился под запрещающим знаком на Клаусштрассе и открыл стеклянные двери в здание. Бутылку обнаружил у себя в руке только когда вошёл в приёмную. Возвращаться не стал. В коридоре ему встретился архитектор Фогель.

– Ван Данциг! Я вас ждал на следующей неделе.

– Вы что-то спутали, Фогель, – Эмрис улыбнулся, – Мой день сегодня.

– Встретимся в кабинете Хартмана через пять минут. А что это у вас? – указал он на бутылку.

– Благодарность, – хмыкнул Эмрис.

– Что же вы сделали?

– Написал два слова.

– Вы умный человек, ван Данциг. Всегда знаете где написать два слова, чтобы получить благодарность, – иногда ему казалось, что Фогель им искренне восхищается.

– Я стараюсь.

Хартман, главный инженер, выдал ему чек, а Фогель принес новое задание. Опоры для коллектора выглядели многообещающе. Эмрис любил свою работу, но Фогель его утомлял.

После этого визита он ненадолго появился в школе танцев. Полностью вечерние занятия он обычно не успевал посещать, но в выходные дни всегда приходил на утренние часы. Эмрис танцевал с юности. Когда-то элегантно сложенного мальчика заметила фрау Бауман, и он полюбил вальсы и фокстроты, которые сделали его прямым и полным достоинства.

Увы, для традиционных вальсов он был мелковат, парные танцы требовали более рослых и тяжеловесных партнеров. Для невысокого и тонкого Эмриса не всегда находилась соответствующая по габаритам дама, но фрау Бауман это не смущало. Она планировала сделать его наставником в классе девочек, которые по возрасту были соразмерны ему.

Но из класса стандарта он сбежал, встретив девушку с каштановыми кудрями, такую же хрупкую, как он сам. Степ ему подходил, он был легким и упругим, как ивовый прут, и он обожал Юдит, но не был привязан к ней, как партнер. Бегства фрау Бауман не простила, но продолжала тепло относиться к нему.

В момент его ухода фрау Бауман произнесла фразу, которая показалась ему загадочной:

– Вы еще не встретили своего летчика.

Может быть, его летчиком была Юдит?