Улицы Магдебурга

Свен поставил пустую чашку и снова поднес открытку к лицу. Сил недостало, чтобы заткнуть ее за раму снова и вернуться к работе, Свен Херинг поставил открытку на стол перед собой, подпер голову руками. Ему остро не хватало Джи, не хватало раскаленного Стамбула, разговоров по ночам, когда говорил только он, горячего рта и холодных пальцев.

Надо было еще поработать, и следующие два часа Свен Херинг провел над клавиатурой, погружаясь в базы данных и выныривая в сияющий Стамбул с открытки. Потом он закрыл крышку ноутбука и спустился на лифте вниз.

Свен шел по мокрым улицам Магдебурга и думал о Джи и о Стамбуле. Стамбул вставал с открытки поверх серого Магдебурга, золотой и синий, с лиловыми сумеркам над Босфором и рассветами, нежными, как вуаль невесты, с ярким пестрым базаром и одуряющими запахами специй и роз, с морским ветром и криками чаек, с оглушительным великолепием площадей и упрямой ломкой тишиной подворотен и переулков. Стамбул заполнял все пространство, придавая плоскостям Магдебурга цвет и запах, выпуклость и объем, смысл и значение. Свену казалось, что еще мгновение и Стамбул сам вырастет вокруг, и на него упадет шумное великолепие и скрытое послание города, который, как золотая шкатулка, таит в себе многие тайны.

Одновременно с ним в подъезд зашел священник, посещающий его соседа, и Свен поздоровался с ним. Это был кроткий доброжелательный человек, который умел безыскусно завести легкий разговор. Свен достал из ящика открытку, на которой были изображены яхты и чайки над морем. Он поспешил зайти в лифт, чтобы не задерживать гостя, и там перевернул открытку.

На обороте карточки под крошечным, выведенным одним движением пера, сердечком, было написано единственное слово. Gleichfalls[9].

Свен Херинг почувствовал, как к лицу подступает счастливая краска, он закинул голову и в потолке кабины лифта над ним разверзлись сияющие горние выси стамбульского неба.

Кофе с крыльями

На человеке, вошедшем в кофейню, лица не было от усталости. Наголо бритый череп, угловатый, как плод граната, покрывала забавная шапочка, с плаща текла ручьем вода.

– Есть подвешенный кофе?

Адальгейд Киршхальтер подняла глаза. Мягкий пришептывающий голос, незнакомое произношение.

– Нет… А что это такое?

Посетитель присел у стойки, измученно улыбнулся.

– Простите, фройляйн, я забыл, где нахожусь. Мне очень нужно выпить кофе. У меня ни гроша нет с собой, хотите, я оставлю перстень? Только не отдавайте его, я обязательно вернусь…

Уже в середине этой тирады Адальгейд развернулась к аппарату и принялась готовить кофе. До закрытия два часа, на улице темно, льет, как из ведра, а у этого человека день явно не был легким, а еще в нем было нечто, внушающее оптимизм. Она не обеднеет, а он не разбогатеет от одной чашки.

– За счет заведения, – она поставила чашку перед полумертвым посетителем.

Яркие глаза зажглись золотыми искрами, он улыбнулся, и все худое изможденное лицо словно осветилось изнутри. Он сглотнул и подвинул к себе чашку. На крупной руке тяжелым огнем блеснул пунцовый камень. От кофе на сером лице зарозовели скулы, облегченный выдох дал знать, что человек пришел в себя.

– Спасибо вам, фройляйн, вы не представляете, как вы меня выручили.

Утром незнакомец вернулся с бумажником и определенно более живой.

– Я принес вам деньги за кофе, дорогая фройляйн.

– Не нужно, – Адальгейд покачала головой, – Это было вчера.

– Тогда подвесьте его, пожалуйста.

– Вы так и не сказали мне, что это значит, – вопреки себе она улыбнулась.

– Когда кому-то будет нечем заплатить, вы дадите ему этот кофе, – объяснил незнакомец.

– Кому нечем заплатить, тот никогда не войдет в кофейню.

– Я и забыл, где я нахожусь, – усмехнулся человек в забавной шапочке, – Тогда я заплачу за кофе следующего посетителя.

Адальгейд пожала плечами, она уже ничего не теряла. Она положила деньги в кассу.

Следующим посетителем оказался молодой парень в желтых ботинках и с рюкзаком. Заказал кофе и штрудель, сел за столик, открыл какой-то учебник. Адальгейд сделала кофе и нарисовала на пенке крылышки. Ей показалось, что подвешенный кофе должен порхать в воздухе, а не висеть мертвым грузом на нитке.

– Крылышки? – молодой человек поднял глаза и улыбнулся.

– Это подвешенный кофе, – объяснила Адальгейд, – За него заплатил предыдущий посетитель.

– Тогда мой тоже подвесьте.

Он расплатился полностью. Адальгейд заметила брелок-самолетик на застежке рюкзака. Наверное, его что-то связывало с полетами, или он любит путешествовать, а может быть, мечтал стать пилотом в детстве. Но конечно же, скорее всего, это ничего не значит, обычный мужской брелок. Не розовое сердечко же ему вешать на рюкзак. Она не видела, как он ушел.