Улицы Панического Парка

— Я выбрал вас потому, что все вы доказали свою храбрость, одолев тех злодеев дома, — пояснил он. — А она вам понадобится, чтобы пережить уготованное Угрозой.

— Мы испытывали Страхометр на других детях, — добавил Угроза. — И… ну-у… к чему вдаваться в неприятные подробности? Скажем только, что вышло некрасиво!

— Зачем вам нужно, чтобы мы были храбрыми? — спросил Мэтт.

— Что вы хотите с нами сделать? — крикнула я.

— Зачем вам запугивать нас? — пискнула Сабрина.

Угроза хлопнул по трибуне руками в перчатках.

— Хорошие вопросы, братва, — сказал он. — Думайте дальше. Старайтесь думать о самых пугающих моментах вашей жизни. Это послужит началом.

Затем он перегнулся через трибуну, по-прежнему пряча лицо в тени.

— Наиболее сообразительные из вас наверняка заметили, что парк застрял в 1974 году, — произнес он. — Тогда здесь царил всепоглощающий страх. Такой сильный, что он перенес нас в другую реальность. Мы застряли во времени.

Люк схватил меня за руку.

— Это он тоже серьезно? — прошептал он.

— Ну а ваш страх отправит нас обратно, — продолжал Угроза. — Энергия вашего страха вернет Панический Парк в реальный мир.

— Я… я не понимаю, — пробормотала я. — Сколько вы нас тут продержите?

— Сколько потребуется, — отрезал Угроза. Он повернулся к Страхометру. — Я пытался с другими детьми. Но они не смогли пережить этого ужаса. Байрон говорит, что вы доказали свою храбрость. Заодно и проверим.

Физиономия Байрона расплылась в ухмылке.

— Ну, — сказал он, — теперь держитесь!

Безо всякого предупреждения Угроза взялся за тулью шляпы… и поднял ее.

У меня снова перехватило дыхание. Я смотрела на его лицо, еще недавно скрытое от глаз.

Холодные, темные глаза, окруженные черными кругами. Тонкие усы под заостренным носом. По щекам пролегли глубокие борозды. Холодная усмешка на губах.

— Как вы собираетесь нас пугать? — крикнул Мэтт. — Отвечайте!

— Слушай, друг сердечный, не ты здесь задаешь вопросы! — прогремел Угроза. — Вопросы здесь задаю я.

— Нет, я! — проверещал визгливый петрушечий голос. — Я задаю вопросы!

Голова Угрозы развернулась на сто восемьдесят градусов.

И я завизжала.

Мы все завизжали.

На затылке Угрозы росло второе лицо!

6

Мой вопль эхом отразился от каменных стен.

Больше я не вынесу. Я повернулась, чтобы бежать. Но у дверей клубились люди-тени, преграждая путь к бегству.

Когда наши крики стихли, второе лицо Угрозы заговорило:

— Продолжайте! Что за восхитительный звук! Да! Да! Обожаю эти вопли ужаса! Обожаю до смерти!

Голос этого второго лица был высоким, гнусавым. А кожа красная, словно опаленная в огне! Глаза, огромные, навыкате, дико вращались. Под рдеющей луковицей носа кривились полные губы, обнажая ряд кривых зубов.

Одно лицо Угрозы было темным, а другое — огненным!

— Обожаю! Обожаю! Продолжайте орать! — восклицало оно.

Тут Угроза вновь обратил к нам первое лицо, и оно проговорило низким, глухим голосом:

— Как вы могли убедиться, я не из стеснительных. Я готов на все. Терять мне нечего — а на карту поставлено многое.

— Хорош хвастаться! Они прекрасно все поняли! — взвизгнуло второе лицо.

— Я не хвастаюсь, — возразило первое лицо. — Я говорю только то, что им необходимо знать. — Он поднял два пальца. — Как вы опять-таки могли убедиться, вы одни против двоих!

— Одна голова хорошо, а две лучше! — подхватило красное лицо.

— Вы, ребятки, перенесете мой парк обратно в реальный мир, — сказало темное лицо. — Силою своих испуганных воплей. — Угроза повернулся к Байрону, стоявшему рядом с высокой деревянной конструкцией. — Запускай Страхометр.

Байрон потянулся к задней части деревянного корпуса. Раздался щелчок. А потом машина загудела.

Байрон развернул ее так, чтобы все могли видеть узкую шкалу спереди. Она немного походила на термометр.

Страхометр низко гудел. Вот гудение стало громче. А потом я увидела, как по шкале поднимается красная линия.

Да, это и правда было что-то вроде термометра. Сбоку были выгравированы цифры: от одного до ста.

Все молча смотрели, как красная линия ползет вверх… вверх… пока она не остановилась на отметке «двадцать».

— О нет, — простонал Угроза. — Ребятки… вы должны лучше работать. Вы просто не стараетесь, ребятки. Ваш страх должен подскочить на все сто!

Его голова развернулась; заговорило красное лицо:

— Держу пари, мы сможем подыскать что-нибудь смачное, чтобы повысить этот страх!

Он махнул рукой в перчатке. Тени-люди пришли в движение. Они беззвучно проплыли через всю комнату. Они окружили нас.

Я чувствовала исходящий от них ледяной холод. Я начала дрожать.

Я ничего не видела. Они клубились вокруг нас, словно черная туча.

Я чувствовала холодную силу, подобную мощному ветру, что толкала меня из стороны в сторону.

— Люк? — позвала я брата. Мой голос был приглушен толстой пеленою теней. — Люк? Люк? Ты в порядке?

Нет ответа.

Мне стало нехорошо. В животе возникла тяжесть.

Перед глазами стоял Угроза с двумя своими лицами. Два лица на одной голове!

Как он сделал с собой такое? Неужели это входит в его план устрашения?