Улицы разбитых артефактов. Череп в холодильнике

Уже по дороге к дому я осознала, что слегка переоценила собственные силы. Следовало хотя бы осмотреть рану на предплечье. Судя по всему, она вновь начала кровоточить, потревоженная из-за быстрого шага. Ладно, ничего страшного! Это придаст большей достоверности нашему спектаклю. Окровавленный призрак жертвы — что может быть лучше для устрашения убийцы?

Следуя указаниям Фарлея, полученным ранее, я не стала ломиться в дом через крыльцо, а воспользовалась черным ходом, ведущим с заднего двора на кухню.

Дверь даже не скрипнула, когда я открыла ее. Мгновение — и я оказалась в просторном помещении, где аппетитно пахло съестным.

На плите булькала забытая кем-то кастрюля, судя по всему, с почти выкипевшим варевом. Я предусмотрительно потушила огненное заклинание и гулко сглотнула голодную слюну. Ох, как есть-то хочется! От бутербродов, которыми днем меня угостил Ричард, остались лишь приятные воспоминания.

Я тоскливо посмотрела в сторону огромного ларя, окутанного прохладными голубоватыми чарами охлаждающего заклинания. Зуб даю, наверняка там можно найти что-нибудь вкусненькое. Но глупо тратить время на такую ерунду. Сначала разберемся с убийцей, а потом и о пище телесной подумаем.

И я неслышно выскользнула в коридор.

Где-то в отдалении слышался гул голосов. Ага, стало быть, Фарлей уже собрал все семейство в гостиной и готовится устроить для них показательный вызов души убитого. Буду надеяться, что я не опоздала к началу представления.

В этот момент стены перед моими глазами вдруг опасно закачались, и я торопливо прислонилась к дверному косяку. Ох, как бы не бухнуться в обморок в самый решающий момент! Окровавленный призрак, это, безусловно, впечатляюще. Но привидения не могут терять сознание.

Я до боли в челюстях сжала зубы и неимоверным усилием воли разогнала тьму, сгустившуюся было перед глазами. Нет, я не подведу Фарлея! Ни за что не подведу! После чего упрямо двинулась вперед.

Достаточно скоро я достигла прихожей. Хвала всем богам, тут царил полумрак. Светлым прямоугольником выделялась арка, ведущая в ярко освещенную гостиную. Я осторожно скользнула вдоль стены, стараясь не выходить на открытое пространство. Заняла удобную позицию в густой чернильной тьме, падающей от лестницы. С нее мне было видно практически все, что происходило в гостиной, но я сама не боялась быть обнаруженной. Я вся обратилась в слух.

Посередине гостиной стоял Фарлей. Он выглядел очень суровым и мрачным, как будто только что закончил проникновенную речь.

— Нет, это немыслимо! — услышала я голос Аннабель, которая оставалась вне поля моего зрения. — Я против, господин дознаватель. Категорически против того, что вы предложили! Не стоит тревожить прах моего мужа. Умер — и пусть покоится с миром.

— Я тоже против, — поддержал ее Альвин.

Брата Ричарда я видела. Он стоял около камина и вертел в руках какую-то безделушку.

— А что, если в нашем доме после этого заведется назойливое и вредное привидение? — пояснил он. — У моего отца был настолько отвратительный характер, что он вполне может остаться здесь и изводить нас даже после смерти.

— Смею напомнить вам, господин Эшрин, что этот дом с натяжкой можно назвать вашим, — язвительно проговорил Фарлей. — Все мы слышали желание баронессы Эмилии…

— Вредная старуха исчезла, — перебил его Альвин и зло ухмыльнулся. — А стало быть, действует старое завещание, по которому ее состояние переходит к моему брату, Ричарду! Не думаю, что он выгонит свою семью под открытое небо.

Я зарыскала глазами, пытаясь обнаружить, где сидит Ричард. Но, судя по всему, он выбрал для себя какое-нибудь дальнее кресло, которое было за пределами моей видимости.

— Кстати, вы, судя по всему, совершенно не расстроены загадочным исчезновением баронессы Эмилии, — проговорил Фарлей.

— А с чего мне переживать? — Альвин жестокосердно фыркнул. — Я уверен, что старуха давным-давно выжила из ума. К тому же, как сказала Ребекка, моя бабка уже одной ногой в могиле. Полагаю, смерть единственного сына стала для нее сильным потрясением. И старуха окончательно рехнулась.

— Альвин! — ахнула Аннабель, видимо, неприятно потрясенная такими пренебрежительными рассуждениями своего сына.

— Или же она вздумала покончить с собой, — продолжил вредный мальчишка, проигнорировав восклицание матери. — Наверное, висит сейчас где-нибудь в яблоневом саду, покачиваясь на ветру.

— Уверен, что для вашей семьи самоубийство Эмилии послужило бы настоящим подарком, — со скрытой насмешкой заметил Фарлей. — Особенно с учетом ее желания переписать завтра все состояние на гроштерский сиротский приют.

— И вы абсолютно правы, никто из нас переживать бы не стал, — прямолинейно брякнул Альвин.

— Говори за себя, — услышала я хмурое замечание Ричарда.

Ага, стало быть, он все-таки здесь.