Улицы разбитых артефактов. Череп в холодильнике

— Понятия не имею, — честно ответил Ричард. — Когда я уходил, то его еще не было.

— Как долго продлился ваш визит? — еще холоднее спросил Фарлей.

А вот теперь Ричард замялся. Он молчал так долго, что я решила, будто ответа не последует вовсе.

— Да что вы пристали к моему мальчику?! — неожиданно взвилась от возмущения баронесса Эмилия. Капризно притопнула ногой. — Я ведь уже созналась в убийстве сына! По-моему, после этого вы обязаны арестовать меня и оставить в покое мою семью.

— За сегодняшний день это уже второе признание в убийстве, — устало проговорил Фарлей. — Я не поверил первому. Увы, не склонен верить и второму.

— Но это правда! — В голосе Эмилии теперь слышались отчетливые истерические нотки. — Естественно, я не утверждаю, будто сделала это сама. Я наняла человека. Ну вы понимаете. С моими деньгами мне это было нетрудно.

— И с чего вдруг вы решили расправиться со своим единственным сыном? — спросил Фарлей.

Правда, при этом он не смотрел на баронессу. Стало быть, действительно не верит ей, а обдумывает сказанное Ричардом.

— Потому что он позорил семью. — Эмилия фыркнула. — По-моему, это очевидно!

— Он начал позорить семью далеко не вчера, — с плохо скрытой насмешкой возразил Фарлей. — Странно, что только теперь вас это настолько возмутило.

— Какая разница! — досадливо воскликнула баронесса, явно недовольная все новыми и новыми аргументами со стороны дознавателя. — Я признаюсь в убийстве. Разве вам этого мало?

— В данном случае — мало, — твердо сказал Фарлей. Сделал паузу и чуть мягче добавил: — Баронесса, я понимаю ваше желание защитить семью от моего ненужного и назойливого внимания. Однако поймите и вы меня. Совершено преступление. И я обязан найти убийцу. Настоящего убийцу. Говоря откровенно, я восхищаюсь вашим благородством. Но преступник должен понести наказание. И мне совершенно неважно, по каким причинам он убил вашего сына. Не в моей власти наказание выбирать. Главное для меня — найти его и предать в руки правосудия.

Я тяжело вздохнула. Какая проникновенная речь! Но самое страшное, что она имеет непосредственное отношение и ко мне. Я ведь тоже преступница и убийца. Вряд ли Фарлея заинтересуют причины, по которым я расправилась с Ульрихом. А следовательно, не стоит и надеяться, что он проявит хоть какое-нибудь снисхождение ко мне.

Быть может, сбежать? Прямо сейчас, когда собравшиеся слишком заняты разговором? Магических наручников на мне больше нет. Плечо, конечно, еще ноет. Но я не сомневалась, что сумею добраться до города. А там — ищи ветра в поле. Точнее, одну шуструю девицу на просторах страны.

Это была здравая идея. Очень здравая и очень своевременная. Я принялась тихонько пятиться, отступая все дальше и дальше в глубь коридора. Выскользну из дома через заднее крыльцо. Никто ничего не заметит. Ричарда, правда, жалко. Неужели его обвинят в убийстве отца?

— Не беспокойся, бабушка, — в этот момент подал голос Ричард. — Не стоит брать на себя мою гипотетическую вину, поскольку ее не существует. У меня есть алиби, господин дознаватель. Твердое и неопровержимое. Я хранил молчание прежде, потому что не хотел… — Кашлянул и с явным усилием завершил: — В общем, не говорите Агате! Пожалуйста!

— Что именно я не должен ей рассказывать? — прохладно переспросил Фарлей.

Я остановилась, не в силах совладать с любопытством. Самой интересно, что же скрывает от меня Ричард! Выслушаю его признание и немедленно сбегу.

— Практически всю ночь я провел с одной девушкой, — с усилием выдавил из себя Ричард.

— Вашей любовницей? — уточнил зачем-то Фарлей.

— Нет. — Ричард аж хрюкнул от возмущения. — У меня нет любовницы. Это… В общем…

— Ты ходил в бордель! — радостно заключил за него Альвин и препротивно заулыбался. — Ну, братец! Не ожидал от тебя такого. А еще поборник морали и нравственности. Слышала, матушка, в чем твой любимчик признался? А то все уши мне прожужжала. Мол, Ричард не такой. Он такой же сын своего отца, как и я. Кровь, как говорится, не водица. От ослицы не родятся единороги.

От ослицы не родятся единороги? Я с трудом сдержала смешок. Забавное сравнение, но в чем-то, несомненно, верное.

— Нет, Альвин, в том-то и дело, что я в борделе ни с кем не спал, — раздраженно отозвался Ричард. — Там есть одна… м-м-м… девушка. Я, наверное, считаюсь ее постоянным клиентом. Но самое смешное заключается в том, что я воспользовался ее, так сказать, профессиональными услугами лишь однажды — несколько лет назад, когда открылась вся эта история с Магдаллой и моим отцом. А потом мы в некотором смысле подружились. И в наши последующие встречи занимались лишь разговорами. Точнее, разговаривал как раз я, а она выслушивала меня и утешала.

— Верится с трудом, — скептически произнес Фарлей. — Обычно в бордель ходят не для того, чтобы вести душеспасительные беседы.

— Поэтому я и помалкивал об этом, — признался Ричард. — Но это была даже не главная причина.