УЛЬМ – 43

– Я решил перевести агентуру в «спящий» режим. Чекистам удалось выйти на связного, и его арест мог привести к ликвидации всей агентурной сети.

– Выходит, вы просто испугались возможного провала и решили перебраться сюда?

По лицу Олега Андреевича пробежала едва заметная тень.

– Господин полковник! Еще никто и никогда не обвинял меня в трусости. Я всегда был врагом советской России, им и остаюсь. Пока есть с кем сражаться, я не побегу и не залягу в траншее.

– Не нужно возмущаться, господин Покровский. Я не хотел вас как-то унизить или обидеть. Мы сейчас в ожидании больших событий. Наши передовые части стоят на границе с Советским союзом. Вы, наверное, уже сами догадались, к чему я виду. Нашему командованию необходимы сведения о дислокации советских войск, их численности и вооружения. Так, концерн Крупа очень интересуют разработки советской брони, которую они используют в производстве своих танков Т-34 и КВ-2. Для того чтобы успешно с ними бороться, нам нужен состав брони, то есть все, что связано со всем этим. Как я понял, вам удалось завербовать сотрудника лаборатории, в которой проходят эти испытания, но, ни образцов, ни отчетов по их испытаниям мы получить так и не смогли и в этом ваша вина. Вы меня поняли, господин Покровский?

Олег Андреевич был немного удивлен откровенностью полковника. Он и сам догадывался, что все эти Пакты о ненападении, лишь «филькина» грамота и что война между Германией и СССР неизбежна. Сейчас, то, что поведал ему Штельман, вселило в Покровского некоторую уверенность, что крах большевиков практически неизбежен.

– Вам придется, снова, вернуться в Россию. Вы и ваши люди должны подорвать уверенность в победе большевиков. Если раньше вопрос о техническом шпионаже был закономерно первичным, то теперь на первое место ставится совершенно другие методы борьбы с большевизмом. Мы должны уничтожать их промышленные предприятия, вселять ужас….

Он сделал небольшую паузу и посмотрел на своего собеседника, как тот реагирует на его слова. Заметив неподдельный интерес на лице Олега Андреевича, полковник продолжил:

– Диверсии, вот, что мы поставим во главу борьбы с большевиками. Чем меньше они выпустят танков и самолетов, тем легче будет вермахту, сломать гребет русским. Теперь нам нужны не только сведения о составе брони русских танков, но и уничтожение самой лаборатории. Насколько нам известно, данная лаборатория является, пока единственным местом испытания брони и если мы ее выведем из строя, то русским понадобится несколько месяцев для ее восстановления.

Полковник замолчал. Он достал из кармана френча носовой платок и вытер им вспотевший лоб. Пауза явно затягивалась.

– Что вы скажите, господин Покровский?

– Вас интересует мое мнение, господин полковник? Я офицер и для меня приказ, дело святое. Я готов вернуться в СССР…

– Другого ответа я от вас не ожидал. Вам приходилось прыгать с парашютом?

– Нет. Для меня более привычный способ по земле.

– Хорошо. Все остальное вы узнаете у моего заместителя майора Вильма. Больше я вас не задерживаю.

Покровский встал с кресла и, попрощавшись с полковником, направился к двери. Прежде чем выйти, он еще раз посмотрел на Штельмана и лишь, затем закрыл за собой дверь.

«Выходит мы на пороге большой войны, – подумал Олег Андреевич, доставая из кармана сигареты. – Бог услышал мои молитвы и дает мне еще одну возможность посчитаться за родителей и любовь».

Заметив майора, он бросил сигарету в урну и направился ему навстречу.

***

Мотор самолета неожиданно взвыл, словно, стараясь напомнить о себе летчику. Самолет, задрав нос, стал набирать высоту, чтобы уйти выше облаков. Покровский уцепился руками за металлическую лавку, которая проходила по борту транспортного самолета немецких ВВС. Его стало мутить. Он широко раскрыл рот, как бы стараясь захватить им, как можно больше воздуха. Олег Андреевич посмотрел на трех парашютистов, которые вместе с ним находились в этом металлическом брюхе самолета.

Дверь кабины пилота открылась. Стрелок-радист, одетый в серо-зеленый комбинезон, прошел мимо Покровского и подошел к двери. Через мгновение над кабиной пилота загорелась лампа. Все встали со своих мест и медленно шагая, подошли к двери. Он открыл дверь. Сильный порыв ветра ударил в лицо, Олега Андреевича, прижав его к холодному металлу фюзеляжа. Он невольно посмотрел на других парашютистов, лица которых моментально побелели. Этот порыв ветра заставил каждого из них втянуть голову в плечи.

– Давай! – произнес он и рукой указал в черный проем.