УЛЬМ – 43

Крылов остановился и посмотрел на портрет Сталина, который как ему показалось, с ехидной усмешкой наблюдал за ним.

«Ладно, с ним прокололись ребята, но как они дали отравиться контролеру? Почему никто из них не догадался, что в воротнике рубашки зашита ампула с цианистым калием? Как все это я утром буду объяснять начальнику Управления? Его явно не устроят мои отговорки о том, что группы, сформированные мной, оказались такими не опытными».

Он посмотрел на часы. Шел шестой час ночи. Он поднял трубку и когда ему ответил дежурный по отделу, попросил того пригласить к нему лейтенанта Марченко. Он отхлебнул из стакана давно остывший чай и посмотрел на дверь. В кабинет вошел Марченко и по-военному вытянулся в струнку.

– Не на параде, – произнес Крылов. – Когда ты отвыкнешь от этой солдатской привычки. Проходи, присаживайся….

Марченко сел за стол и посмотрел на майора.

– Что с женщиной?

– Ее прооперировали, врач сказал, что будет жить.

– Ее нужно срочно допросить, – произнес Крылов. – Поезжай в больницу….

– Я думаю, что она еще не пришла в себя, – попытался возразить майору, капитан.

– Ты меньше думай, больше соображай. За нас есть, кому думать, – ответил Крылов и кивнул в сторону портрета вождя. – Ты должен ее допросить, даже если она не в состоянии говорить. Нам нужен адрес, где может скрываться Козырев. Ты понял, меня?

Лейтенант хотел что-то сказать, но взглянув на лицо Крылова, промолчал. Он поднялся с места и молча, направился к двери. Майор снова посмотрел на часы. До его доклада комиссару оставалось чуть больше двух часов.

Через полчаса Марченко сидел около кровати Ларисы. Несмотря на бледность, она была в сознании и сейчас, рассматривая перед собой молодого человека, хорошо понимала с какой целью, он вошел в палату.

– Я не буду вам ничего обещать, я хочу вам посоветовать лишь одно, чтобы вы хорошо подумали, прежде, чем отказываться от ответов. В одном случае это приведет вас к двадцати пяти годам лагерей, как немецкую шпионку, а второй вариант, это значительно снизить срок наказания. Вы сами понимаете, что такое лагеря, и я не хочу вам объяснять, что это такое.

Женщина, молча, кивнула, давая понять, что она все поняла.

– Меня интересует адрес, в котором может скрываться ваш сожитель Козырев?

– Я не знаю никакого адреса, – еле слышно произнесла она. – У него много знакомых, друзей….

– Мы уже проверяем всех его друзей.

– Тогда зачем вы меня спрашиваете, если вам известны все его друзья?

Марченко взглянул на нее и снова задал ей все тот же вопрос.

– Меня не интересуют адреса его друзей. Меня интересует тот адрес, где он мог укрыться не только от органов НКВД, но и от своих друзей. Я вас очень прошу, подумайте хорошенько.

Лицо женщины напряглось. Похоже, она старалась что-то вспомнить.

– Я не знаю, стоит ли об этом говорить, но однажды рассматривая его записи, когда Анатолия Кирилловича не было дома, на одном из листочков, я прочла запись, и мне тогда показалось, что это чей-то адрес. Я решила, что это адрес его новой женщины. Когда он вернулся домой с работы, я поинтересовалась у него, чей это адрес. Он тогда накричал на меня и даже хотел ударить.

– Что это был за адрес, Лариса?

Она назвала адрес. Марченко поднялся со стула и вышел из палаты. Остановившись напротив ординаторской, он, молча, прошел в кабинет главной медсестры и, наметив на ее столе телефон, быстро набрал номер.

– Товарищ майор, Марченко. Есть адрес, – произнес он. – Нужно срочно проверить.

– Бери группу и быстро в адрес….

Лейтенант вышел из больницы. Через двадцать минут он уже был около названного Ларисой дома.

***

Сергей Соколов отложил в сторону топор и посмотрел на капитана Степанова, который стоял в проеме двери.

– Что нужно? – спросил он Степанова.

– Сегодня приезжает Покровский. Просил, чтобы его встретил ты.

– Почему я, а не ты с Верой? Ведь ты его знаешь не хуже меня.

– Спросишь у него. Он мне об этом не сообщал….. Я вообще тебя перестал понимать, Соколов? Что с тобой происходит? А, может, ты решил сдать нас НКВД?

– Что я решил, мое дело. Ты не поп и я не на исповеди.

Степанов усмехнулся.

– Чего зубы скалишь? Это ты у нас идейный борец с властью, а я другой человек. Я здесь, из-за сложившихся обстоятельств.

Он замолчал. Соколов невзлюбил капитана с той минуты, как только увидел его на вокзале. Он не верил Степанову. В чем заключалось это недоверие, Сергей объяснить не мог. Он хорошо помнил тот миг, когда Корнилова выходила из вагона и мило улыбаясь, протянула ему свою руку.

«Буржуи недорезанные, – подумал Соколов, наблюдая за ними. – Я бы с удовольствием посмотрел, как бы ты повел себя на фронте. Наверняка, сразу бы поднял руки вверх».

Соколов хорошо помнил, как Вера «отшила» его, давая ему понять, что он ей явно не пара. И только, личное отношение к ней Покровского, сдержало его в тот вечер, а иначе бы, он….

Тяжело вздохнув, Соколов прошел в комнату.

– Скажи, когда ты последний раз проверялся «закладки»? – поинтересовался у него Степанов.

– Ты кто такой? – с нескрываемой злостью спросил он капитана. – Я не обязан отчитываться перед тобой.