УЛЬМ – 43

Прошло еще десять минут, рация по-прежнему молчала. Покровский закурил и стал нервно ходить по комнате из угла в угол, он явно нервничал. Прошло еще несколько минут и эфир наполнился писком. Абвер дал ответ.

Олег Андреевич снова открыл шифровальный блокнот и начал записывать цифры, которые называл ему радист. Достав из полевой сумки маленький томик Пушкина, он отошел в сторону и стал расшифровывать полученное донесение. На его лице впервые за все это время появилось что-то наподобие улыбки. Степанов ждал, что ему скажет Покровский.

– Я так и знал, что Штельман найдет способ проверить меня, – произнес он. – Ведь то, о чем он меня спрашивает, не знает никто, кроме нас двоих.

– И что это?

– Не столь важно. Главное, я понял, что он хочет услышать от меня….

Взглянув на радиста, он коротко произнес:

– Передайте им всего четыре цифры, – произнес Покровский.

Вновь запищала рация. Закончив сеанс, радист снял наушники и посмотрел на Олега Андреевича.

– На сегодня все, – произнес он.

Радист, молча, стал упаковывать в мешок рацию.

– Что дальше? – спросил Покровского Степанов. – Неужели, все начинать сначала? Где взять столько взрывчатки? Да и людей у нас сегодня с вами, явно недостаточно?

Олег Андреевич улыбнулся.

– Знаешь капитан, нет безвыходных ситуаций. Есть лишь неприятные решения. Я хочу пройтись по всей цепочке Соколова, с момента появления его группы в Челябинске. Думаю, что в этом мне поможет Вера.

– А если она ничего вам сказать не сможет, что тогда?

– Тогда и будем решать, что делать дальше. Я попрошу полковника Штельмана прислать мне в помощь еще одну группу…. Взрывчатку можно думаю найти и здесь. У тебя пока действующие документы, вот ты и погуляй по станции, капитан, может что-то и найдешь…

– Хорошо. У меня еще есть в запасе двое суток….

– Вот и договорились…. Передай Вере, что я ее жду в шесть часов вечера…

Степанов встал из-за стола и, взглянув на радиста, направился к двери.

– Пусть он останется, – тихо произнес Покровский.

– Как скажете, – ответил капитан. – Оставайся с майором…

Он вышел на улицу. Город словно погрузился в дремоту, ни людей, ни машин. Оглядевшись по сторонам, он поправил на голове шапку и направился вдоль улицы.

–Ну, как там? – спросил его нагнавший сотрудник НКВД.

– У меня все нормально. Как Соколов?

– Молчит пока… Это только пока…

– Вы там не перестарайтесь, он слишком много знает.

– Понял, товарищ капитан. Еще будут какие-либо указания?

– Да. Сообщи в Москву Крылову, что все идет по плану. Покровский по всей вероятности затребует поддержку, так что готовьтесь к приему гостей.

Сотрудник кивнул и незаметно растворился в темноте переулка. Степанов немного подумав, решил зайти к Вере. Он свернул на улицу, и направился в сторону центра города.

***

Корнилова осторожно приоткрыла входную дверь квартиры, но увидев Воронцова, широко открыла дверь, пропуская его в прихожую.

– Как хорошо, что ты зашел ко мне, Костя. Я как раз только что подумала о тебе.

Воронцов снял с себя полушубок и крепко обнял девушку.

– Ты знаешь, я тоже шел к тебе, и все время вспоминал нашу первую встречу. Ты ее помнишь?

– Конечно. Мне иногда кажется, что я всю жизнь знала тебя…

Он поцеловал ее в губы.

– Костя! Чай будешь? Я только что заварила, правда, он морковный. Меня соседка сегодня угостила.

– Буду, – коротко ответил он и направился в туалет мыть руки.

Уже сидя за столом, Воронцов сообщил Вере о том, что в Челябинск прибыл Покровский, который хочет увидеться с ней.

– Костя! Зачем я ему понадобилась? Что он еще задумал?

– Не знаю. Вот завтра ты и узнаешь об этом. Это первое. Второе. В Москве начались аресты его агентуры. Я думаю, что он пока еще не знает этого.

– Это хорошо, – радостно произнесла она. – Ты бы знал, как я соскучилась по Москве, по ее улицам и скверам.

– Все будет хорошо, Вера. Нужно еще немного потерпеть. Ты просто молодец, благодаря тебе все диверсанты из группы Соколова арестованы. Теперь, у Покровского не осталось ни одного человека, и он вынужден будет опираться на меня и моих людей.

Она снова прижалась к нему, стараясь заглянуть в его глаза.

– Ты останешься ночевать?

– Да. Что не говори, ты же моя жена…

–Не знаю, кто я тебе. Расписаться мы с тобой пока не можем, а уж повенчаться, тем более.

Воронцов улыбнулся.

– Закончится война, и мы с тобой обязательно официально зарегистрируем свой брак, а пока, мы муж и жена лишь перед небом.

Он хотел сказать перед Богом, но сдержался. Сотрудникам НКВД было как-то не с руки упоминать имя Господа в своих разговорах. Воронцов проснулся рано утром. Вера еще спала, когда он оделся. Он подошел к ней и нежно поцеловал.

– Ты уже уходишь? – спросила Вера, открыв глаза.

– Да, мне пора. Не забудь, тебя ждет Покровский.

– Я помню, – произнесла она.

Воронцов вышел из дома и направился к черной легковушке, которая ярко контрастировала с белым снегом, который выпал ночью.

– В НКВД. Я хочу поговорить с Соколовым.