Ультиматум Борна

— Скажи ему, чтобы позвонил Чарли Браво плюс Один , — сказал Кассет, поднимаясь и бросая компьютерную распечатку на стол. — Не знаю, что смогу дать ему за час, но я пойду работать. У меня есть хороший канал к нашему русскому — благодаря нашему лучшему «консультанту» в Париже.

— Дай ему поощрение.

— Она уже запросила его. Точнее, потребовала. Она владеет лучшей в городе службой сопровождения; девочек проверяют еженедельно.

— Почему бы не нанять их всех? — спросил директор, улыбаясь.

— Мне кажется, семеро уже внесены в платежную ведомость, сэр, — ответил заместитель, сохраняя серьезную манеру, в контраст изогнутым бровям.

Доктор Моррис Панов на подкашивающихся ногах спускался по металлическим ступенькам дипломатического реактивного самолета с помощью дюжего капрала в накрахмаленной форме хаки, несшего его чемодан.

— Как вам удается выглядеть столь презентабельно после такого ужасного полета? — поинтересовался психиатр.

— Ни один из нас не будет выглядеть столь презентабельно уже через пару часов свободы в Париже, сэр.

— Некоторые вещи никогда не меняются, капрал. Слава Богу… Куда подевался этот хромой бандит, что был со мной?

— Его отвезли к диплографу, сэр.

— Что-что? Слово я вроде бы расслышал…

— Все не так страшно, доктор, — засмеялся капрал, ведя Панова к мотокару, укомплектованному водителем в военной форме и американским флагом на боку. — Когда мы снижались, вышка сообщила пилоту, что для вашего друга есть срочное сообщение.

— Я уж подумал, он пошел принять ванну.

— Возможно, сэр, — капрал положил чемодан на заднюю полку и помог Мо забраться в кар. — Осторожно, доктор, поднимите ногу чуть выше.

— Это не я, — возразил психиатр, — а другой, у кого ноги болят.

— Но нам сказали, что вы болели, сэр.

— С ногами у меня все, черт возьми, в порядке… Извините, молодой человек, без обид. Я просто не люблю летать в тесных консервных банках на высоте ста десяти миль. Тремонт авеню в Бронксе не очень плодовита астронавтами.

— Вы шутите, док!

— Что?

— Я с Садовой улицы — вы знаете, напротив зоопарка! Зовут Флейшман, Моррис Флейшман. Приятно встретить земляка.

— Моррис? — переспросил Панов, пожимая его руку. — Моррис-десантник? Надо будет побеседовать с твоими родителями… Береги себя, Мо. И спасибо тебе за заботу.

— Поправляйтесь, док, и, когда снова увидите Тремонт авеню, передайте ей привет от меня, хорошо?

— Обязательно, Моррис, — ответил Моррис, махнув рукой, из тронувшегося кара.

Четыре минуты спустя Панов в сопровождении водителя вошел в длинный серый коридор, который был путем во Францию в обход иммиграционной службы для правительственных служащих стран, аккредитованных на набережной д’Орсе. Они вошли в просторный зал, где люди стояли небольшими группами и тихо разговаривали, наполняя помещение звуками всевозможных языков. Мо не смог найти взглядом Конклина и обеспокоился; он повернулся было к водителю, но тут к нему подошла молодая женщина в нейтральной униформе стюардессы.

– Docteur? — обратилась она к нему.

— Да, — удивленно ответил Мо. — Но, боюсь, мои познания в французском близки к нулю, если вообще имеются.

— Это не имеет значения, сэр. Ваш спутник велел вам оставаться здесь до его возвращения. Это займет буквально несколько минут, по его словам… Располагайтесь, пожалуйста. Принести вам что-нибудь выпить?

— Бурбон со льдом, если вас не затруднит, — ответил Панов, медленно опускаясь в кресло.

— Конечно, сэр.

Стюардесса удалилась, а водитель поставил чемодан Мо рядом с ним.

— Я должен вернуться к кару, — сказал дипломатический эскорт. — Здесь с вами все будете в порядке.

— Интересно, куда ушел мой друг, — размышлял Панов, глянув на часы.

— Возможно, к телефону снаружи, доктор. Люди часто приходят сюда, получают сообщения и бегут сломя голову в терминал к общественным таксофонам; они не доверяют тем, что есть здесь. Русские бегают быстрее всех. Арабы — всех медленнее.

— Должно быть, это связано с климатическими особенностями их стран, — предположил психиатр, улыбаясь.

— Не ставьте на это ваш стетоскоп, — водитель засмеялся и неформально отдал честь. — Всего доброго, сэр. И постарайтесь отдохнуть: вы выглядите уставшим.

— Спасибо, юноша. До свиданья.