Ультиматум Борна

— Да, но никогда непосредственно. Я звоню нескольким старцам в дешевые кафе — имена и номера меняются еженедельно, и очень немногие имеют представление о том, о чем я говорю, а те, кто имеют, сразу звонят другим, а те в свою очередь звонят третьим. Так или иначе, сообщения проходят. И очень быстро, должна заметить.

— Что я вам говорил? — выразительно сказал Крупкин. — Все этапы эстафеты ведут к ложным именам и дешевым кафе. Каменные стены!

— Однако сообщения проходят, — повторил Алекс Конклин слова Лавьер.

— Но Круппи прав, — стареющая, но все еще впечатляющая женщина сильно, нервно затянулась сигаретой. — Все пути настолько запутаны, что проследить их невозможно.

— Мне нет до этого дела, — сказал Алекс, щурясь на что-то, видимое только ему. — И они попадают к Карлосу быстро, как вы сказали.

— Это правда.

Конклин расширил глаза и уставился на Лавьер.

— Я хочу, чтобы вы послали ему самое срочное сообщение, которое вы когда-либо посылали. Вы должны поговорить с ним лично, это настолько важно, что вы не можете доверить никому, кроме самого Карлоса.

— О чем? — взорвался Крупкин. — Что может быть таким срочным, что Шакал согласится? Как и наш мистер Борн, он одержим ловушками, а при данных обстоятельствах любой прямой контакт сильно пахнет таковой!

Алекс покачал головой и проковылял к окну, снова прищурился, глубоко задумавшись, его взгляд был сама концентрация. Потом медленно, постепенно его глаза открылись. Он посмотрел вниз на улицу.

— Мой Бог, это может сработать , — прошептал он сам себе.

— Что может сработать? — недоумевал Борн.

— Дмитрий, быстро! Позвони в посольство, пусть они пришлют сюда самый большой, самый навороченный дипломатический лимузин, какой у вас, пролетариев, есть.

– Что?

— Просто делай, как я говорю! Быстро!

— Алексей?..

– Сейчас же!

Сила и настоятельность команды возымели действие. Русский быстро подошел к перламутровому телефону и набрал номер, не спуская вопросительных глаз с Алекса, который продолжал смотреть на улицу. Лавьер взглянула на Джейсона; тот покачал головой в недоумении. Крупкин бросил в трубку несколько коротких фраз на русском.

— Готово, — сказал офицер КГБ, вешая трубку. — А теперь, я надеюсь, ты дашь мне очень убедительную причину для этого.

– Москва , — ответил Конклин, все еще глядя в окно.

— Алекс, ради Бога…

— Что ты несешь? — взревел Крупкин.

— Мы должны заставить Карлоса убраться из Парижа, — сказал Конклин, оборачиваясь. — Что может быть лучше Москвы? — и прежде чем они могли что-либо ответить, Алекс обратился к Лавьер. — Вы говорите, он все еще доверяет вам?

— У него нет повода сомневаться во мне.

— Тогда двух слов будет достаточно. «Москва, критическая ситуация» — это главное сообщение, которое вы ему пошлете. Подайте это как угодно, но добавьте, что кризис требует вашей личной беседы.

— Но я никогда не говорила с ним. Я знаю людей, говоривших с ним, которые пытались по пьяному делу описать мне его, но мне он совершенно не знаком.

— Тем более, — сказал Конклин, поворачиваясь к Борну и Крупкину. — В этом городе у него все карты, все . У него огневая мощь, непрослеживаемая сеть информаторов и курьеров, на каждую щель, в которую он может спрятаться — или выскочить из которой, — у него есть еще дюжина запасных. Париж — его территория, его крепость — мы можем гоняться за ним вслепую по всему городу целыми днями, неделями, даже месяцами, пока вы с Мари не окажетесь у него на мушке… можно добавить также и нас с Мо в этот сценарий. Лондон, Амстердам, Брюссель, Рим — они все более для нас благоприятны, чем Париж, но Москва — лучше всего. Как ни странно, это единственное место в мире, гипнотически притягивающее его — и при этом наименее гостеприимное для него.

— Алексей, Алексей! — вскричал Дмитрий Крупкин. — По-моему, тебе надо передумать насчет алкоголя, потому что ты, очевидно, потерял рассудок! Допустим, Доми встретится с Карлосом и скажет ему, что ты говоришь. Неужели ты действительно думаешь, что он, в связи с «критической ситуацией» в Москве, сорвется с места и сядет на первый же самолет до Москвы? Чушь!

— Можешь поставить свой последний рубль с черного рынка, я так думаю, — ответил Конклин. — Это послание нужно только чтобы убедить его встретиться с ней. А при встрече она взорвет бомбу… Она только что получила информацию, которую она может сообщить только ему лично, непосредственно.

— Ради Бога, и что же это может быть? — спросила Лавьер, вынимая и тут же зажигая очередную сигарету.

— Московское КГБ подбирается к человеку Шакала на площади Дзержинского. Они сузили поиск до, скажем, десяти или пятнадцати офицеров высших званий. Если они его вычислят, Карлос будет нейтрализован в Комитете — хуже, лубянские следователи получат его информатора, который слишком много о нем знает.

— Но откуда она может об этом узнать? — сказал Джейсон.

— Кто бы ей сказал? — добавил Крупкин.

— И это действительно правда, не так ли?

— Ваши сверхсекретные базы в Бейджине, Кабуле и — простите за наглость — в Канаде на острове Принца Эдуарда, — вы же их не рекламируете, — ответил Крупкин.