Ультиматум Борна

От десятков освещенных кабинок в огромном, с низкими потолками, комплексе размером с царский бальный зал, но без малейших украшений, исходил гул активной деятельности. Тысяча приборов черного и серого цветов, несколько сотен человек персонала в девственно чистых комбинезонах внутри кабинок. И, к его облегчению, воздух прохладный, почти холодный. Этого требовало оборудование, потому что здесь был коммуникационный центр КГБ. Сюда двадцать четыре часа в сутки стекалась информация со всего мира.

Старый солдат привычно прошагал к дальнему проходу направо, потом налево к последней кабинке в дальнем краю огромного помещения. Путь был не близок, и генерал запыхался, его ноги устали. Он вошел в маленькое ограниченное пространство кабинки, кивнув оператору средних лет, который поднял глаза на посетителя и снял наушники. На белом столе перед ним была большая консоль с мириадом переключателей, наборных дисков и клавиатурой. Родченко сел на стальной стул рядом с ним. Успокоив дыхание, он заговорил:

— Есть данные от полковника Крупкина из Парижа?

— У меня есть данные, касающиеся полковника Крупкина, генерал. Согласно вашему распоряжению следить за его телефонными разговорами, включая международные линии, авторизованные им, несколько минут назад я получил из Парижа запись, которую вам, думаю, было бы интересно послушать.

— Как всегда, вы хорошо работаете, я очень признателен; и, как всегда, уверен, полковник Крупкин обо всем будет нам сообщать, но ведь вы знаете, он бывает так занят…

— Не нужно ничего объяснять. Разговоры были записаны в течение последнего получаса. Наушники?

Родченко надел наушники и кивнул. Оператор положил перед генералом блокнот и несколько заточенных карандашей, нажал цифру на клавиатуре и откинулся на спинку, а влиятельный третий директор Комитета наклонился вперед, внимательно слушая. Вскоре генерал стал делать пометки; через несколько минут он яростно все записывал. Запись закончилась, и Родченко снял наушники. Он строго посмотрел на оператора узкими славянскими глазами между складками морщинистой кожи, его лицо теперь казалось еще более старым.

— Сотрите все, потом уничтожьте катушку, — приказал он, поднимаясь со стула. — Как обычно, вы ничего не слышали.

— Как обычно, генерал.

— И, как обычно, вы получите премиальные.

Было 4:17, когда Родченко вернулся в свой офис и сел за стол, изучая свои записи. Это было невероятно! В это было трудно поверить , но факты есть факты: он сам слышал слова и голоса, их произносившие!.. Не те, что касались парижского монсеньера; он теперь был второстепенен, с ним можно связаться в любую минуту при необходимости. Это подождет, но другой — нет, ни минуты промедления! Генерал поднял трубку и позвонил секретарю.

— Мне сейчас же нужен спутниковый канал к нашему консулу в Нью-Йорке. Все возможные шифраторы должны работать.

Как это могло случиться?

«Медуза»!

Глава 32

Мари хмуро кивнула Мо Панову через комнату отеля, слушая голос мужа в трубке телефона.

— Откуда ты звонишь? — спросила она.

— С автомата в Plaza-Athenee , — ответил Борн. — Вернусь через пару часов.

— Что происходит?

— Кое-какие осложнения, но есть и прогресс.

— Это мне ни о чем не говорит.

— Да и нечего особо рассказывать.

— Что это за Крупкин?

— Оригинал. Он привез нас в советское посольство, и я говорил с твоим братом по одному из их каналов.

– Что? .. Как дети?

— В порядке. Все в порядке. Джеми там нравится, а миссис Купер не подпускает Джонни к Элисон.

— Значит, Бро не очень-то и хочет к ней подходить.

— Возможно.

— Какой там номер? Я хочу позвонить.

— Холланд налаживает безопасную линию. Через час-другой мы узнаем.

— Что означает, что ты говоришь неправду.

— Возможно. Ты должна быть с ними. Если я задержусь, то позвоню тебе.

— Погоди минутку, Мо хочет поговорить с тобой…

Короткие гудки. Панов медленно покачал головой, видя реакцию Мари на резко прерванный разговор.

— Забудь, — сказал он, — меньше всего он сейчас хочет говорить со мной.

— Он снова взялся за свое, Мо. Это больше не Дэвид.

— У него сейчас другая цель, — сказал Мо тихо. — Дэвид с этим не справился бы.

— Кажется, это самое ужасное, что я когда-либо от тебя слышала.

Психиатр кивнул.

— Очень может быть.

Серый «Ситроен» припарковался в нескольких сотнях футов по диагонали от крытого входа в здание, где была квартира Доминик Лавьер, на фешенебельной авеню Монтейн. Крупкин, Алекс и Борн сидели сзади, Конклин снова на откидном сиденье, поскольку это позволяли его размеры и отсутствующая нога. Они разговаривали очень тихо, поглядывая на стеклянные двери здания.

— Ты уверен, что это сработает? — спросил Джейсон.

— Я уверен только в том, что Сергей — чрезвычайно талантливый профессионал, — ответил Крупкин. — Его тренировали в Новгороде, знаете ли, и его французский безупречен. К тому же, у него при себе столько удостоверений, что их хватило бы, чтобы заморочить голову даже Службе документации Второго Бюро.

— А другие двое?

— Тихие подчиненные, верные своему начальнику. Тоже эксперты в своем деле… Вот он идет!