Ультиматум Борна

— Уже довольно поздно. — Марио взглянул на свои часы, повернувшись к уличному фонарю. — Я поставил парижское время; здесь уже почти полночь.

— Подождут.

— Ты все еще не сказал мне их имена, Лу. Как нам их называть?

— Тебе — никак, — ответил ДеФазио, шагая ко входу. — Никаких имен — они бы все равно ничего не значили. Все, что ты должен делать, — это быть уважительным, понимаешь, о чем я?

— Совсем не обязательно повторять мне это, Лу, — укоризненно сказал Марио своим мягким голосом. — Но, ради любопытства, скажи, почему ты об этом вспомнил?

— Он — высококлассный diplomatico , — объяснил capo supremo , остановившись ненадолго и посмотрев на человека, который чуть не убил Джейсона Борна в Манассасе, Виргиния. — Он из Рима, из высоких правительственных кругов, но он — прямой контакт с донами Сицилии. Он и его жена очень, очень высоко ценятся, понимаешь, о чем я?

— И да, и нет, — признался кузин. — Если он такой значительный, зачем ему брать на себя столь грязную работу, как преследование наших целей?

— Да потому, что он может . Он имеет доступ в места, к которым некоторые из наших pagliacci не могут даже приблизиться, понимаешь, о чем я? Кроме того, я позволил нашим людям в Нью-Йорке узнать, кто наши клиенты, особенно один из них, capisce? У донов от Манхэттена до имений к югу от Палермо есть особый язык, на котором они говорят только между собой, знал ли ты об этом, cugino? .. Он состоит из пары приказов: «Сделай это» и «не делай этого».

— Кажется, я понимаю, Лу. Мы излучаем уважение.

— Уважение, да , мой добрый излучающий кузин, но никакой слабости, capisce? Никакой слабости! Все должно выглядеть достойно, так, как операция, которую провел от начала до конца Лу ДеФазио. Понял?

— Ну, если все дело в этом, может, я могу поехать домой к Энджи и детям? — спросил Марио, улыбаясь.

— Что?.. Заткнись, cugino! За эту работу ты получишь пожизненное содержание для всей толпы твоих детишек.

— Не толпы, Лу, всего пять.

— Пойдем. И помни: достоинство, мы не беремся за всякое дерьмо.

Небольшая частная комната представляла собой миниатюрную версию отделки «Тетраззини». Все дышало Италией. Стены были расписаны старыми выцветшими фресками Венеции, Рима и Флоренции; мягко звучала музыка — в основном оперные арии и тарантеллы, освещение затенено карманами. Если забыть о том, что находишься в Париже, можно было подумать, что обедаешь на римской Виа Фраскати, в одном из многочисленных коммерциализированных семейных ristoranti , обосновавшихся на этой древней улице.

Посреди комнаты стоял большой круглый стол, покрытый темно-красной скатертью, свисавшей почти до пола, и четыре стула на одинаковом расстоянии друг от друга. Вдоль стен стояли дополнительные стулья — на случай нехватки для гостей или для их помощников, как правило вооруженных. За столом сидел благородной внешности мужчина с кожей оливкового цвета и вьющимися темными волосами; по левую руку от него была одетая по последней моде и с дорогой модельной прической женщина средних лет. Между ними стояла бутылка классического «Кьянти» и грубые толстостенные бокалы, казалось, неуместные на столь аристократическом столе. На стуле позади diplomatico лежал черный кожаный чемодан.

— Я ДеФазио, — сказал capo supremo из Нью-Йорка, закрыв за собой дверь. — А это мой кузин Марио — вы, должно быть, слышали о нем — очень талантливый человек, который оторвался сейчас от своей семьи ради встречи с нами.

— Да, конечно, — сказал аристократ-мафиози. — Марио, il bola, esecuzione garantito — страшен с любым оружием. Присаживайтесь, джентльмены.

— Я считаю подобные характеристики излишними, — ответил Марио, подойдя к стулу. — Я просто хорошо делаю свою работу, только и всего.

— Слова профессионала, синьор, — добавила женщина, когда ДеФазио и его кузин сели за стол. — Могу я заказать вам что-нибудь? Вино, напитки? — продолжила она.

— Пока не стоит, — ответил Луис. — Может быть позже — может быть… Мой талантливый родственник по линии матери, да покоится она во Христе, задал мне на улице хороший вопрос. Как нам называть вас, мистер и миссис Париж, Франция? Должен заметить, мне не нужны настоящие имена.

— Мы известны как Князь и Княгиня, — ответил муж, улыбаясь; его натянутая улыбка больше подошла бы маске, чем человеческому лицу.

— Что я говорил, cugino? Это большие люди… Итак, мистер Князь, что мы имеем на данный момент?

— Не в этом вопрос, синьор ДеФазио, — ответил итальянец таким же натянутым голосом, как и его улыбка, которая уже испарилась. — Я скажу, что мы имеем на данный момент, и скажу, что очень хотел бы, чтобы вы были уже в далеком прошлом.

— Эй, что это еще за гнилой базар?

— Лу, пожалуйста ! — вмешался Марио, тихо, но уверенно. — Следи за своими словами.

— А как насчет его слов? Что это за слова? Он считает, что я кто-то из грязи?