Ультиматум Борна

— В данный момент — нисколько. Мы достаточно хороши.

— Да, но мы лучше. За исключением незначительного недовольства, мы верим. А вы только принимаете.

— Что?

— Несмотря на вашу болтовню, белая Америка никогда не была в рабстве. А мы были.

— Это вовсе не давняя история, молодой человек, а скорее выборочная история, не так ли?

— Вы говорите, как профессор.

— А если я скажу, что был им?

— Я бы мог аргументированно с вами поспорить.

— Только если бы вы оказались в достаточно демократичном заведении, которое позволило бы вам оспаривать официальные утверждения.

— О, бросьте! Банальная академическая свобода уже давно у нас есть. Загляните в наши общежития. У нас есть рок и голубые джинсы и больше травы, чем вы сможете найти бумаги, чтобы сделать самокрутки.

— Это прогресс?

— Верите ли, это начало.

— Мне придется поразмыслить над этим.

— Вы действительно можете помочь моей матери?

— А вы действительно можете помочь мне?

— Надо попробовать… Хорошо, этот ваш Карлос Шакал. Я слышал о нем, но немного. Директор Крупкин коворит, что это очень плохой парень.

— Слышу акцент Калифорнии.

— Иногда это проявляется. Не обращайте внимания. Я там, где хочу быть, и ни минуты в этом не сомневаюсь.

— Я бы не посмел.

— Что?

— Вы продолжаете спорить…

— Шекспир сказал это лучше. Моей второй специализацией в UCLA была английская литература.

— А первой?

— Американская история. Что еще, дедушка?

— Спасибо, внучек.

— Так вот, Шакал… — сказал Бенджамин, прислонившись к ограде Нью-Лондона. Несколько охранников, заметив это, побежали было к нему. — Простите! — крикнул он по-русски, потом поправился, перейдя на английский: — Нет, нет! Я хотел сказать, извините. Я тренер!.. О, черт!

— Об этом доложат? — спросил Джейсон, когда они быстро пошли прочь.

— Нет, они слишком тупы. Это вспомогательный персонал в военной форме; ходят по своим постам, но на самом деле ничего не понимают. Только кого и что надо пресекать.

— Собаки Павлова?

— Кто может быть лучше? Животные не умнеют; они перегрызают глотки и роют себе норы.

— Что возвращает нас к Шакалу, — сказал Борн.

— Не понял.

— Не важно. Это символично. Как может он сюда проникнуть?

— Никак. Каждый охранник в каждом тоннеле знает имя и серийные номера новгородских документов, которые он забрал у убитых в Москве агентов. Если он появится, его застрелят без предупреждения.

— Я сказал Крупкину так не делать.

— Ради Бога, почему?

— Потому что это будет не он, и пострадают невинные. Он зашлет других, может быть двух или трех в разные комплексы, прощупывая, запутывая, пока не найдет способ пробраться внутрь.

— Ты спятил. А что будет с человеком, которого он зашлет?

— Это его не волнует. Если их застрелят, он это увидит и узнает кое-что.

— Ты действительно псих. Где он возьмет людей для этого?

— Где угодно, где есть люди, которые думают, что получат за несколько минут свою месячную зарплату. Он может наплести им, что они нужны ему, чтобы провести обычную проверку бдительности охранников — ведь у него есть документы, доказывающие, что он должностное лицо. А если еще добавить денег, то у людей пропадет всякая подозрительность.

— И у первых же ворот он лишится этих документов, — настаивал тренер.

— Отнюдь. Он проедет свыше пятисот миль через десяток городов. Он легко может сделать копии где угодно. В ваших бизнес-центрах имеются копировальные аппараты; их полно, и слегка поработать над копиями, чтобы они выглядели как настоящие, не составит ему труда. — Борн остановился и посмотрел на американизированного русского. — Мы говорим о деталях, Бен, а они, поверь, не имеют сейчас значения. Карлос направляется сюда, чтобы оставить о себе память, и у нас есть одно преимущество, которое может поломать все его планы. Если Крупкину удалось продвинуть историю в новости, то Шакал думает, что я мертв.

— Весь мир думает, что ты мертв… Да, Крупкин говорил мне; это было неглупо. Здесь ты рекрут по имени «Арчи», но я знаю, кто ты, Борн. Даже если бы я не слышал о тебе раньше, то точно услышал бы по радио теперь. Радио Москва несколько часов подряд талдычило только о тебе.

— Тогда можно быть уверенными, что Карлос тоже слышал эту новость.

— Без вопросов. Каждая машина в России оборудована радиоприемником; это стандарт. На случай американского нападения, например.

— Разумно.

— Ты действительно убил Тигартена в Брюсселе?

— Это не…

— Меня не касается, понял. Какой у тебя план действий?

— Крупкин должен был предоставить все мне.

— Предоставить что?

— Проникновение Шакала.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Используй Крупкина, если понадобится, но сообщи во все тоннели, на каждый вход в Новгород, чтобы они впускали любого с теми бумагами. Я думаю, их будет три или четыре, может быть пять. За ними надо будет следить, но им не нужно препятствовать.

— Ты только что заслужил комнату с мягкими стенами. Ты псих, Арчи.

— Нет, я не псих. Я сказал, чтобы за ними следили, чтобы охранники поддерживали постоянный контакт с нами.

— И?

— Один из них исчезнет в течение нескольких минут. Никто не сможет понять, куда он подевался. Это и будет Карлос.

– И?