Ультиматум Борна

— Это было ошибкой. В своем офисе я оставил наказ звонить мне сюда на имя мистера Патрик. Видите ли, это мое второе имя. Эта безвредная уловка должна была помочь мне получить столь необходимый для меня отдых.

— Я понимаю, — сказал клерк, весьма конфиденциальным тоном, при этом облокачиваясь о стойку и наклоняясь ближе к судье.

— В самом деле?

— Конечно. Такому знаменитому человеку и именитому гостю, как вы, мы просто обязаны пойти навстречу. Вам будет обеспечен желаемый вами покой. Так же как и он , вы можете рассчитывать на приуатноссь пребывания в нашей гостинице. Будьте покойны, я все понял.

— Приуатноссь?.. Вот, черт возьми…

— Я лично обо всем позабочусь, господин судья.

— Судья? Я не говорил вам о том, что я судья.

В глазах ошарашенного клерка мелькнул ужас.

— Только лишь из желания угодить вам, сэр… — пролепетал он.

— А «он» — это кто такой?

— Уверяю вас, никто в гостинице, кроме меня и ее владельца, не в курсе причин вашего частного визита, сэр, — прошептал клерк, снова пригибаясь над стойкой ближе к судье. — Полная приуатноссь!

— Дева Мария, это та черная задница из аэропорта…

— Мой проницательный дядюшка, — продолжал клерк, пропуская тихое замечание Префонтейна мимо ушей, — сумел понять сам и объяснить нам то, что нам выпала честь иметь дело со знаменитостями, желающими полнейшей конфиденциальности и секретности. Видите ли, он сразу же перезвонил мне после вашего отлета…

— Ну ладно, ладно, молодой человек. Я понял, что вы имели в виду, и благодарен вам за вашу старательность. Прошу исправить мою фамилию на Патрик и если кто-нибудь, будь то особа женского или мужского пола, будет спрашивать меня, называйте им именно эту фамилию. Мы поняли друг друга?

— Я понял абсолютно все, дорогой сэр.

— Ну, дай Бог.

Буквально уже через четыре минуты управляющему пришлось снова бежать к телефону и снимать трубку.

— Стойка регистрации, — сказал он в микрофон поставленным голосом, как будто отпуская благословение.

— Это мсье Фонтейн из коттеджа одиннадцать.

— Да, сэр. Это большая честь для меня… для нас… для всех нас.

– Merci . [11] Не могли бы вы помочь мне в одном деле. Примерно с четверть часа назад, во время прогулки по дорожкам вашего замечательного курорта, я встретил одного очаровательного американца в белом кепи, примерно одних со мной лет. Я хотел когда-нибудь пригласить его на коктейль, но к сожалению, боюсь, не расслышал его имя.

«Он проверяет меня», — подумал управляющий. «Великие люди не только имеют свои тайны, но еще и обеспокоены надежностью тех, кто призван охранять их».

— Судя по вашему описанию, сэр, вы повстречались с очаровательным мистером Патриком.

— Ах, да. Кажется, так его и звали. Это ирландское имя, не американское, но сам он из Штатов, не так ли?

— Это американский ученый, сэр. Из Бостона, штат Массачусетс. Он живет в коттедже четырнадцать, в третьем по счету после вашего. Вы можете позвонить ему сами. Просто наберите семь-ноль-один.

— Да, конечно. Большое спасибо. Но если вы встретите мистера Патрика, прошу вас, не говорите ему о нашем разговоре. Вы знаете, моя жена плохо себя чувствует, и я должен специально выбрать время для приглашения, подходящее для нее.

— Я никогда ничего не говорю понапрасну, сэр, если только меня об этом специально не попросили. Сейчас и потом, во всем касающемся конфиденциальности вашей персоны и мистера Патрика, мы будем следовать инструкциям губернатора Ее Величества.

— Вы и в правду так поступите? Что же, весьма похвально. Adieu . [12]

«Отлично сработано!» — радостно подумал управляющий, вешая трубку. Великий человек понял скрытый смысл его слов, и его замечательный дядя несомненно оценит проницательность и тактичность своего племянника. Не только его быструю реакцию в той ситуации, где потребовалось дать новое имя постояльца из коттеджа четырнадцать, но и, что более важно, использование в разговоре слова «ученый», что может означать, как просто высокообразованного человека в общем, так и судью в частности. И наконец, упоминание того, что он целиком и полностью следует инструкциям губернатора. Путем использования тонких и продуманных намеков и инсинуаций, он сумел сказать великому человеку все, не нарушая при этом его конфиденциальности. От остроты сложившейся ситуации у молодого управляющего захватило дух от удовольствия. Он должен немедленно созвониться со своим дядей и разделить с ним их общий триумф.

Фонтейн молча сидел на краю кровати и баюкал на коленях телефон, глядя в сторону балкона, на свою жену. Она по-прежнему сидела в кресле-каталке. Неподалеку от нее, на столике, стоял бокал с белым вином. Лицо ее было обращено к нему в профиль, глаза закрыты, голова запрокинута на подголовную подушечку, будто в приступе боли.