Ultraгрин: Маленькие повести для мобильных телефонов

Сергеев обществом не брезговал: бегал по утрам кроссы с партийным работником, в обед играл в настольный теннис с женщиной из пятой палаты, еще не старой вдовой майора, который погиб под Баграмом в Афгане, исполняя интернациональный долг. Долг исполнил, но жизнь потерял на чужой земле, а жена теперь играет в дурке в настольный теннис и оплакивает по ночам своего Петю. Войска потом вывели, а Петя в земле лежит в родной деревне, свобода афганцам оказалась не нужна, они желают жить в средневековой тьме, но по своим законам, а не по заветам Ленина и Карла Маркса.

В теннис вдова играла неплохо, а вечерами он видел, как она в нарядном платье сидит в музыкальном салоне, в который вечером превращали столовую, но не танцует, бережет память о майоре – лучше его не было, хотя она призналась Сергееву после второй партии, что ей нравится один больной, но его окрутила сучка из второй палаты, жена прапорщика по нефтепродуктам, сдохшего от наркоты в своем кабинете. Теперь та тоже вдова воина-интернационалиста, пенсию получает и отбивает мужиков у порядочных женщин.

Отношения с сестричкой набирали темп, она уже приносила ему из служебного буфета выпечку, ходила за сигаретами и позволяла зажимать в кабинете грудки первого размера, довольно незрелые, хотя она и выкормила ими дочь, живущую у мамки в деревне, пока она не устроит свою личную жизнь.

В какой-то день его позвали в кабинет к доктору. Она оказалась психологом, стала показывать ему какие-то карточки с овощами и цифрами, спрашивать, сколько он видит огурцов на картинке.

Сергеев не понимал, чего она хочет. Оказалось, нужно было посчитать овощи. На других картинках были какие-то тесты на сообразительность и интеллект, и он их провалил, не сдал экзамен на вменяемость.

По тесту выходило, что он дебил и его место в соседнем отделении, где лежали буйные и тихие без ума…

Сергеев запутался в ответах, докторша начала вращать глазами и качать головой, и ему стало стыдно.

В обед он зашел в кабинет друга пожаловаться на медицинский произвол, но друг ржал – перед ним лежали результаты теста.

– А ты, оказывается, осел, – сказал он Сергееву. – В субботу в бане покажу нашим ребятам, пусть узнают, кто руководил ими в команде КВН.

Сергеев назвал его дебилом и вышел из кабинета.

После, много лет спустя, он попробовал еще раз проверить свой ай-кью на тесте для пилотов «Фантома», но ни одного ответа не нашел в треугольниках и квадратиках, а когда в конце теста на экране появилась надпись, что для того, чтобы получить результат, надо послать эсэмэс за деньги, то он понял, что проверки закончены, больше он проверяться не будет, станет жить своим умом, какой есть.

В ту роковую ночь его сестричка дежурила до утра. В полночь она зашла к нему в палату и позвала на перекур. Они вышли на площадку, покурили, и тут она расстегнула свой белый халат и показала ему «чебурашку» – она была голой. Сергеев не устоял, настоящее чувство к девушке своей мечты временно отступило на второй план, он овладел «чебурашкой» и пошел спать к своим братьям-пациентам из шестой палаты.

Утром «чебурашка» сменилась, но домой не ушла – передала, чтобы его нашли, и он ушел из леса, где загорал в траве с другими «сумасшедшими».

В кабинете сестер его уже ждали, «чебурашка» развернула пакет и подала ему рубашку, которую купила в благодарность своему мужчине – ни до и ни после ему за эти труды ничего не дарили, эта первая награда стала последней.

Рецепт сработал, он понял, что хочет свою женщину, уехал в город, нашел ее и на квартире знакомого провел с ней восхитительную ночь и день, рассказал ей про рубашку и «чебурашку» и плакал, когда она его мыла в ванной.

Она рассказала ему последние новости.

Врач-психолог оказалась ее одноклассницей, она поведала ей, что ее друг, то есть Сергеев, имеет проблемы с головой по результатам тестов, и она, как врач, не рекомендует связывать свою жизнь с таким мужчиной.

Вторая новость пришла с места работы – их начальник на совещании у директора заявил, что планы отдела масштабны и коллектив напрягает последние силы.

Он еще сказал, что лучшие работники, имея в виду Сергеева, даже попадают в дурку от перенапряжения планом опытно-конструкторских работ.

«Вот мудак, – подумал Сергеев, – я же просил его не трепаться».

Девушка его мечты тогда не поверила тестам, но потом, лет через десять, уже почти твердо говорила, что зря тогда не послушала врача – все-таки наука.

Сергееву это не нравилось, но в жизни всякое бывает, может, она и права, хотя кто знает…

НОВОЕ В ТУРИЗМЕ, ИЛИ ЗАЧЕМ ЕХАТЬ В АМЕРИКУ

Сергееву позвонил друг из Америки. А он в тот момент только картошку пожарил с курочкой, рюмка на столе стоит первая – и тут такая засада!

Если бы товарищ из Болшева позвонил или из Нижнего, можно было вежливо послать его на хуй и поужинать спокойно в воскресный вечер под пиздеж политологов с аналитиками о том, что все стабильно и хорошо.

Мы-то все знаем, как нам хорошо, и они знают, но работа есть работа, пиздить – не мешки ворочать.