Ultraгрин: Маленькие повести для мобильных телефонов

А потом днем начальники глазами маслеными баланс восстановят, все хвалить будут: «Какая вы у нас!» Осмотрят с распущенными волосами и без лифчика, а потом начальнику позвонят и скажут: «Вы там смотрите, у вас дикторши как кокотки в эфире!» Сами смотрят, а народу нельзя. Вот так всегда: сами «Греческую смоковницу» смотрели, а гражданам за то же самое срок давали. Шесть лет, между прочим, за кино. Просто за кино. Шесть лет строгого режима и полного воздержания. Все по-прежнему берегут честь и достоинство народа, моральные ценности для нас – это наше все.

А ведь видел Болтконский диву телевизионную на дне рождения коллеги, который в люди выбился. Пришла она и ослепила: волосы распущены, как у колдуньи, вырез в платье такой, что видно – задыхается она в пиджачке своем рабочем, может тройню кормить одномоментно, а на экране чисто гермафродит, все спрятано.

Зад его дикторский всегда интересовал. Не понимал он несправедливость: сучки из прогноза погоды всегда вертятся – то так себя покажут, то эдак. Засмотришься на выпуклости и впадины и забудешь, какое завтра давление у ртутного столба, свое так и прыгает. Только на рекламе лекарств очнешься с отвращением, когда они мерзким голосом говорят про скорость ветра, а потом без паузы: «Флюкостат – прощай, молочница!» Без паузы, видимо, чтобы не поняли, каким ветром надуло.

Болтконский всегда отвечал тоже без паузы: «Привет, цветочница!»

Так вот, зад дикторский и ноги – большая загадка. Почему они сидят – это он понимал: жопу не забинтуешь, она или есть, или ее нет. С жопой хорошей про плохое твердым голосом не скажешь, жопа все испортит, да и нога ядреная тоже может испортить заявление о газовой войне или молочной. Выйдет совсем не страшно, народ может засмотреться на жопу, и информационный выстрел мимо цели пролетит. Только так можно объяснить, почему они сидят. Сидят они в государственных интересах.

Так на вечеринке той у друга дива сидела, папироски длинные курила, коньяк попивала, а рядом с ней миллионер сидел задроченный, маленький такой, картавый, редко его на экране увидишь, шифруется. Так вот рядом с ней сидел, смотрел на нее во все глаза.

Он раньше все по актрискам лазил сериальным, балерин пробовал, но сейчас мода на телевизионных. А что, прикольно – дерешь звезду экрана, а она в это время вопросы задает государственному человеку.

Он мнется, потеет, а ты прешь ее в своем пентхаусе в прямом эфире, между прочим, а она мычит и тоже потеет, а ты в шоколаде, вроде сам их обоих прешь. Такое ни за какие деньги не купишь. Такой вот интертеймент по типу «сделай сам».

Болтконский телевизор выключил, остался доволен. Тему следующего номера нашел, развлекся немного, а они пусть рейтинги считают, анализируют аудиторию, пусть думают, что и он в их расчетах объект исследования, манипуляторы ебаные, творцы виртуального пространства. «Нас не догонишь» – как поется в непристойной песне отечественного производителя.

МЕЛКИЕ ВИБРАЦИИ, ИЛИ ВСЕ ИМЕЕТ СМЫСЛ

Болтконский смотрел новости. Он лениво лежал в кровати и щелкал пультом, отключая себя от неприятностей, которые шли сплошным потоком: торнадо топили целые города, но, слава Б-гу, в Америке, в Китае землетрясение. Жалко людей. Но как им помочь? Упал автобус в Индонезии в пропасть, в России сгорел урожай в Ростовской области и так далее.

Болтконский подумал: «Ну как жить, если с утра такие новости? Зачем мне знать про Индонезию? К чему меня призывают этим сообщением? К состраданию? Но я и так человек моральный. Как на это реагировать? Ехать и вытаскивать жертвы? Что делать, когда показывают бомбы, летящие на головы мирных иракцев? Надо встать, пойти к американскому посольству и кричать: “Янки, гоу хоум!”?»

Он пробовал жить без новостей – не слушал, не читал, не смотрел. Но в такой стране, как Россия, новости смотреть жизненно необходимо, всегда надо быть готовым и ждать неприятностей от государства.

Вот он пропустил новость и попал на деньги – поехал в командировку в Европу и купил себе вещей новых, ноутбук и телефон. «Заплатите налог, – сказали на таможне зеленые человечки. – У вас товару больше нормы…» И срубили с него тридцать процентов. Ну как не слушать, если имеют со всех сторон.

Он сам работал в СМИ и не понимал, почему из пяти главных новостей четыре всегда про неприятности. Выяснял у тех, кто делает новости, – улыбаются, говорят: рейтинг. Значит, чтобы у них рейтинг был и реклама, он должен каждый день портить тебе настроение? Это ж какой эгоизм у людей – чтобы жить самим хорошо, миллиарды должны страдать.

После гадостей эфирных он встал, почистил зубы и принялся пить чай. Сделалось легче. За окном не падали бомбы, никого не убивали. Соловьи не пели, но и криков о помощи не слышно было.

Автоматически он нажал на пульт и попал, да так попал, что очнулся, когда чай уже остыл и картошка, пожаренная с любовью, свернулась в червячки.

Передача про убийство захватила, как голливудский боевик.

Молодой человек убил маминого любовника через двадцать пять лет после адюльтера.