Ультрамарины

— В твое огромное сердце что-то вонзилось, корабль. Невидимый мощный гарпун. Это смерть. Пока я составляла отчеты и возилась с рутинными делами, ты купался в собственной крови.

XIV

Она собрала экипаж в офицерской каюте. Присутствуют не все, некоторые на постах. Когда глаза устали, а спины и плечи начали ломиться от боли, они сменили друг друга. Она благодарит команду за работу, убеждает в том, что отклонений от траектории нет и что, возможно, речь идет всего о нескольких часах задержки. Она говорит, что на связи со спасателями и с начальством, что все хорошо, хорошо. Она без запинки несет вздор, чтобы команда сохраняла спокойствие. Она шпарит так уверенно, так правильно формулирует, так четко объясняет, что не подкопаться, остается только верить. Завершая свою пламенную казенную речь, выстроенную по всем правилам безопасности, она ищет прозрачные глаза незнакомца, но не находит их.

Когда все расходятся, она остается один на один с помощником. В маленькой библиотеке наугад выбирает книгу. Пока говорит, механически перелистывает страницы. Ты читал? Про вулкан и потерю контроля.

Он не знает, что делать, поэтому внезапно подходит к ней и забирает книгу.

Это самый интимный момент в истории их отношений. Но она не вздрагивает, не отступает.

— Хочешь, я тебя сменю и свяжусь с портом? Займусь административной работой?

— Зачем?

— Потренируюсь. Мечтаю однажды оказаться на твоем месте, тоже в скором времени командовать на корабле.

Стоя в нескольких сантиметрах друг от друга, они с трудом, но улыбаются.

Он знает, что спасется, только если возьмет ситуацию в свои руки, возьмет на себя управление кораблем, нейтрализует спокойной работой ее ощутимое смятение.

Он осторожно кладет роман на полку, словно обезвреженную бомбу.

— Надо следить за тем, чего мы не знаем. Быть более упрямыми, чем корабль. Надо быть собой, железными людьми, гигантами. Твердыми и подвижными, готовыми к перемещениям и дискомфорту. Потому что таково наше призвание: море, километры на борту. Потому что так живется тем, кто отказался от твердой земли и проторенных дорожек. Нам кажется, что за пультом управления мы всё контролируем. Но от нас мало что зависит. Мы не можем просто так выбросить за борт того, кто нам не нравится. И мы не в силах предвидеть, что натолкнемся в тумане на скалу.

— Мне казалось, радары точные.

— Это фикция.

— Серьезно. Парни волнуются. Они не понимают, что ты пыталась до них донести. Что мы в отчаянии?

— В отчаянии? В каком отчаянии? Где ты видишь отчаяние? Мы найдем причину снижения скорости и будем в порту через три дня. Я не хочу провести путешествие, обсуждая странную скорость или незапланированное купание.

Они еще не знают, что эта точка, этот твердый голос восприняты снаружи как знак, и туман начинает рассеиваться. Державший их за горло ужас ослабляет хватку.

Чем ближе к тропикам, тем сильнее бьют солнечные лучи и тем быстрее заходит солнце. Вскоре совсем стемнеет, и этот день станет тягостным воспоминанием, мрачным — поскорее бы забыть, уткнувшись в судовой журнал.