Ультрасовременный ребенок

Конечно, это странно, даже непривычно. Порою кажется, что не ребенок первым обратил свое внимание на тот или иной предмет, а сам предмет вдруг оказался для него магнитом, притягивая и диктуя, что с ним надо сделать. И никакие просьбы взрослых не могут отвлечь малыша от этих дел. Он просто игнорирует все просьбы, как будто бы их не было вообще и он не слышал их, да и не хочет слышать, предпочитая не общаться лишний раз с людьми.

Ему гораздо лучше быть наедине с самим собой, без посторонних. Контакт же с взрослыми способен довести его до полного изнеможения, общение подобно пытке, особенно с чужими, незнакомыми людьми. Поэтому малыш любым путем отстаивает свой покой. И если мы его пытаемся знакомить с посторонними, он просто устремляет на них свой пустой и безразличный взгляд, смотря сквозь них, не видя их глаз и их лица, как будто перед ним не люди, а туман, давая в лучшем случае лишь односложные ответы: «да» или «нет» и больше ничего. Гораздо чаще он презрительно молчит, «набравши в рот воды», давая понять своим внешним видом, чтоб собеседники ушли, или, когда его не понимают, уходит от назойливости взрослых сам.

Скопление людей для малыша невыносимо, он чувствует себя при этом так, как будто ему перекрыли кислород. Поэтому ребенок даже для прогулки обычно выбирает самые уединенные места. Попробовали отдать в детский сад. Что было! Он всех детей перекусал, перецарапал и убежал при первой же возможности домой, не зная точную дорогу. И главное, что он ее нашел.

Вообще он часто агрессивен, особенно тогда, когда чем-то недоволен. Агрессия ему – как средство обороны. Другое дело, непонятно, от чего ему обороняться.

Короче говоря, Вы сами видите, что мой малыш – загадка. Загадка для меня, всех близких и друзей. Его не поласкаешь, не обнимешь. Он не дает себя поцеловать. Все время недоступен всем, как крепость, которую и штурмом не возьмешь.

И если раньше мы в семье гордились тем, что он не ординарный, что не стандартный, не такой, как все, теперь же фокусы его, чудачества и странность заставили задуматься нас всех всерьез о том, что это значит и хорошо ли это в самом деле для ребенка? Не кроется ли здесь двойное дно? Быть может, это просто проявление болезни… Поэтому пришли мы на прием…

* * *

Попробуем немного разобраться, что в самом деле происходит с таким ребенком? По-видимому, в данном случае действительно мы видим ранний детский аутизм.

«Синдром раннего детского аутизма» впервые был описан американским детским психиатром Л. Каннером, исследования которого в этой области продолжили австрийский ученый Г. Аспергер и русский С. Мнухин.

В настоящее время известно четыре группы аутизма.

К первой группе относятся дети, полностью отрешенные от окружающей их действительности. Это самая тяжелая группа.

Вторая группа характеризуется тем, что входящие в нее дети постоянно отвергают происходящее, склонны к консерватизму и делают только то, что им нравится делать.

К третьей группе уже относятся дети, воспринимающие окружающий мир, однако собственные интересы для них гораздо важнее этого мира.

Такие дети практически не приспособлены к жизни. Они постоянны в своих увлечениях какой-нибудь одной и той же деятельностью, не всегда понятной родителям.

А дети четвертой группы – это практически здоровые дети, о наличии синдрома аутизма у которых не догадываются как их собственные родители, так и педиатры, но со своими специфическими особенностями: очень чувствительные, ранимые и беззащитные, патологически зависимые от взрослых и слишком правильные.

Собственно, детей третьей или четвертой группы имеем мы в виду, пытаясь рассуждать о странностях обычного ребенка. Дети третьей и четвертой групп – это дети, принимаемые нами за обычных, правда, со своими не всегда приятными для нас «изюминками».