Ультразвук

– … А я говорю о нейросетях, которые полностью состоят из живых клеток. Где ксенобот – всего лишь корпус. О тех нейросетях, которые уже сегодня умеют самостоятельно обучаться, подобно младенцу, обростая не заложенными ранее знаниями в соответствии с законом Вебера-Фехнера7, становиться лучше, чем человек, во многих областях. Такие роботы потенциально способны испытывать физическую боль. А ещё… Вести чуткие беседы, проявлять эмоции, почти неотличимые от наших. Например, имитировать любовь для романтических отношений, как Ини8.

Я догадался, что знакомый Виктора – это он сам.

– Смотри, чтобы о твоей любви жена не узнала.

Я рассмеялся, Виктор покраснел, на том и расстались.

***

– Саш, я видела сон – тебя в прошлом. Ты был маленьким мальчиком, стоял возле доски, чертил мелом графики, писал формулы. И казалось, совершенно не слышал насмешек одноклассников. А я подсматривала из-за двери, зная, что все их насмешки ты превратишь в пыль. И уже повзрослев, они будут в шоке от твоих достижений. А потом мы с тобой гуляли на улице. Вместе.

Алина мечтательно вздохнула, закрыла глаза и светло улыбнулась своим воспоминаниям.

– И о чём мы говорили?

– В тот раз мы просто болтали.

– Значит, я приснился тебе не впервые?

– Ха. Да, не впервые, – она смущённо опустила взгляд.

– Алина, ты расскажешь о других снах?

– А-ха-ха, нет. Романтичные сны слишком стыдно рассказывать другу.

Алина тихо подошла, молча обняла меня. Тёплыми ладонями погладила мои волосы. Так осторожно и нежно, словно прикасалась к хрустальному инею на ветках.

– Саша, я знаю, что тебе сейчас тяжело, – прошептала она. – Но трудности любят превращаться в награды. Уж ты-то знаешь.

Она слегка прикоснулась мягкими губами к моей щеке.

– Алина, я ведь тебе нравлюсь больше, чем друг?

Её светлое лицо украсил стыдливый румянец. Она заметно растерялась.

– Ха-ха, такие классные мужчины, как ты – только для богинь. А я – простая девушка… Всё, пошли быстрее, хочу занять самые лучшие места в конференц-зале перед выступлением Игоря Михайловича.

Она схватила меня за предплечье, таща за собой с озорным хохотом. Но я остановился.

– Иди, догоню.

В стене, мимо которой мы шли, я заметил вмятину. Не глубокую, но достаточно обширную, словно туда бросили тяжёлый мешок с песком.

Я прикоснулся ладонью к деформированной поверхности, вспоминая недавний разговор с Виктором…

***

– Игорь Михайлович, на Виктора тот день напали! В коридоре, возле лаборатории есть вмятина на стене!

Шеф натянуто улыбнулся. Неохотно свернул в режим ожидания голографические проекции документов.

– Во-первых, здравствуй! Во-вторых, сейчас я занят, мне нужно подготовиться к важному докладу. В-третьих, приходи во второй половине дня, хорошо?

– Но это важно! На территорию лаборатории накануне ЧП проник неизвестный. Что он там делал – непонятно, но когда выходил, подрался с биохимиком – это переводит его в разряд злоумышленника, вам не кажется?

– Александр, я… – Михалыч поморщился, тяжело вздыхая, провёл ладонью по своему лицу.

– Пойдёмте, покажу, – перебивая возможные возражения шефа, сказал я, – тут рядом.

Михалыч снова звучно выдохнул.

– С чего ты взял, что вмятина в стене образовалась в результате драки? Охрана ничего такого мне не докладывала!

– Пожалуйста, послушайте меня!

– Вечером, говоришь? Ну, давай посмотрим вместе, записи дублируются мне на виртофон.

Шеф зашёл в облачное хранилище, загрузил видео с камер наблюдения, отображающее коридоры возле лаборатории в день инцидента – в режиме ускоренного воспроизведения, начиная с шести вечера. В двадцать часов четырнадцать минут на одном из кадров появился Витя.

Михалыч перевёл видео в нормальный режим. Я затаив дыхание наблюдал, как Виктор прошёл по коридору по направлению к выходу, с карточкой в руках. Совершенно один. Никакой драки камеры не зафиксировали. Вот только его походка мне показалась неестественной.

– Саша, если где-то там, в коридоре, есть вмятина, значит, она и раньше там была. Твой Витя – враль, каких поискать. Не понимаю, что вас может связывать?

– Простите, Игорь Михайлович, что отвлёк вас…

– Позже обсудим, сейчас я тороплюсь.

***

Витя стоял возле входной двери в конференц-зал, что-то прятал за пазухой. Но войти не решался. Я подошёл, тихо произнёс:

– Не стоит. О детях подумай.

– Из-за Михалыча все мои неурядицы! Он должен заплатить за мои страдания!

От Вити несло тяжёлым перегаром. Из-под куртки сверкнула рукоять квантового огнемёта – очень опасного оружия, кстати.

– Витя, я всё знаю, пойдём, нужно поговорить.

– Знаешь? Не я взорвал лабораторию, а…

– Может, так, – кивнул я, – а может и нет. Камеры не зафиксировали никого постороннего, с тобой никто не дрался, признайся, ты всё выдумал?

Виктор побледнел, ударил себя в грудь.

– Саш, мне…

– Виктор, – вздохнул я. – Скажи уже правду.

– Нет.

– Нет?

– Ты не веришь, а ещё друг!

– Послушай, Виктор, по отношению к тебе босс действительно поступил жестоко, но поверь, на то были обстоятельства.

– Мне никто не верит, Саш… Никто, даже ты! Вот синяк – смотри!

Виктор рывком рванул футболку. Синяк был.