Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника

Внизу был ресторан, в который попасть было категорически невозможно – там днем обедали, а вечером кутили актеры.

Ресторан был на первом этаже, огромные окна летом открывались почти наполовину, и проходящий видел, как народный артист Грибов подцеплял на вилку маринованный грибок, а народный артист Олег Ефремов пил водку до дна.

Прохожие заглядывали в окна и приветствовали актеров, а потом, после просмотра «Трех тополей на Плющихе», рассказывали домашним, что стакан водки у Ефремова был полон и он был не первый.

Так где нам нужен народный артист Ефремов – в фильме про тополя или в ресторане, где граненый стакан водки?

– Я больше мороженого не хочу, – сказала Катя. – Хочешь доесть?

Послушно взяв из рук дочери хрустящий рожок, я окунулся в глубины вкусовых ощущений фаст-фуда, параллельно изучая спину памятника Окуджавы.

В принципе мне его спины для реконструкции образа вполне достаточно.

В этом смысле я всегда даже боюсь конкретики.

Когда я стал слушать песни Высоцкого, то до того, как увидел его в театре на Таганке, я конструировал его для себя по песням. Получался алкоголик с орлиным взором, с рюкзаком за плечами и автоматом калашникова в руках.

А потом, в студенческие годы, когда учился на режиссерском, пробрался на репетицию Таганки и увидел его живьем.

Передо мной сидел спокойный дяденька в сером свитере…

Нет, своего кумира лучше не видеть живьем.

Лучше взять его книгу или включить запись – кумир всегда там!

Какое имеет значение, что Пушкин был кудряв и черняв?

А может, это мистификация, как Козьма Прутков или поручик Киже, а на самом деле он был маленький, лысоватый, с животиком, одутловатым лицом.

Может, портреты Пушкина и его друга Жуковского просто перепутали.

А кто сказал, что Гоголь был остронос и страдал депрессией?

Покажите, кто сказал! А вы им верите?

А вдруг он был блондином и у него был нос картошкой; он был весел и любил красное вино; но когда, по неизвестной причине, вернулся из Италии в Москву, то понял – он тут сгинет!

И он сжег второй том «Мертвых душ», потому что осознал – ему и первый том писать было бессмысленно.

Нет в России читателей «Мертвых душ»!

Точно так как нет в России читателей Салтыкова-Щедрина.

Если бы были – мы бы жили иначе!

Предполагаю, что Гоголь тихо выскользнул из комнаты с камином, в котором догорал второй том, и инкогнито уехал в Италию, где до своей естественной кончины работал тем, кем подрабатывал до возвращения в Россию – простым экскурсоводом.

Под именем синьора Никколо он водил туристов по развалинам Колизея, который в те времена был засыпан мусором до половины. Он приказывал туристам лечь на спину в центре арены и говорил излюбленное: «Смотрите, сейчас вы видите небо точно таким, как его видели гладиаторы!»

Что, плохая работа?

Я глядел на спину каменного Окуджавы и думал, что художники – самые большие лгуны, но лгуны святые.

Кто написал лучшие песни о войне?

Тот же Высоцкий.

А он что, воевал?

Ни дня; когда началась война, ему было три года!

Так для чего знать биографию Высоцкого?

Чтобы потом всю жизнь мучиться вопросом, почему Бог поцеловал его, а не тебя?

Зачем знать, что Микеланджело, когда он изваял «Пьету», было всего двадцать четыре года? Чтобы потом мрачно думать, что тебе втрое больше, а лучшее, что ты сделал в этой жизни, – это Катя?

Что добавляет тонкое знание биографии Булгакова о «Мастере и Маргарите».

Ничего не добавляет, только сбивает!

Господи, сколько написано, что Воланда он писал со Сталина.

Но для меня Воланд – это Воланд!

А если Воланд – это Сталин, то зачем вообще нужно было писать Великий Роман?

Меньше знаешь – крепче спишь! А что, разве не так?

Если я прочитал только Роман, то на конях летят Воланд, Азазелло и Бегемот.

А если прочитал критиков, то на конях Сталин, Маленков и Каганович.

Зачем они мне на лошадях?

Зачем мне знать эти подробности, так унижающие Великую Литературу?

Все не так, все сложнее!

Говорят, что когда пушки стреляют, то музы молчат.

Да ну, неужто?!

Это смотря какая война и какие музы.

Когда к Окуджаве домой пришла пара негодяев, чтобы подписать какое-то письмо против кого-то, то он не пустил их на порог и сказал: «Ребята, я вас вижу в первый и последний раз, а со своей совестью мне жить всю жизнь».

А сам стоит в коридорчике квартиры – хилый такой, в очках. Окуджава, одним словом…

Так в чем сила художника?

Видимо, в твоей вере в его идеи.

Время безжалостно; вернее, справедливо безжалостно.

Оно спрессовывает вначале года, потом века, потом тысячелетия. Забываются имена, эпохи – кто там помнит, что волновало человечество в 135 году до н. э.

Но вера побеждает время.

В Риме первых христиан травили дикими зверями на арене Колизея. Апостол Петр был там первым епископом христианской общины, и его предупредили, чтобы бежал, иначе казнят.

Он и убежал.

То есть, там в Риме с христиан кожу сдирают, а епископ идет с котомкой по дороге, размышляя о тяжелой судьбе христианства.

И вот шествует он прочь от Рима, вдруг смотрит, а навстречу ему Иисус идет в легком сиянии.

Пораженный, Петр спрашивает: «Quo vadis, domini?» – «Куда путь держишь, Господи?»